Журнал «Солнечное сплетение» приобрел сегодняшний свой вид, начиная с № 11-12, – резко увеличил объём и при этом изменил самоопределение с «молодёжного» на «литературный». Выходя сдвоенными номерами, он объединяет под одной обложкой, в соответствии с программным заявлением, «литературное творчество» и «гуманитарную мысль». В журнале публикуются немало ярких авторов, практически не сотрудничающих ни в каком другом израильском литературном издании.
Обзор разделов начнем с критического раздела «Гамбургские счёты». Из 24-х публикаций больше половины написано израильтянами и об израильтянах. О нашем «Иерусалимском журнале», о книге «Путь» Славы Курилова, о стихах Даны-Гали Зингер, о творчестве безвременно погибшей Анны Горенко, о сборнике «Ориентация на местности», об альманахе «Галилея»… Критика нелицеприятна, однако большей частью доброжелательна.Даже говоря о неудачных, на его взгляд, публикациях, Мих. Бар-Малей находит слова понимания: «…бесценный человеческий документ, памятник городского фольклора, который доносит до нас боль, тревогу и недоумение…». Отмечу замечательную, насыщенную анекдотическими примерами рецензию того же критика на книгу А. В. Блюма «Советская цензура в эпоху тотального террора». Екатерина Дмитриева (Москва) оценивает некую выставку в Париже, Зеев Бар-Селла пишет об искателях Ноева ковчега, Елена Толстая вспоминает о фильме «Касабланка». А рядом – полемическая статья Михаила Вайскопфа «Марксистские русалки» о фашистской и неофашистской литературе в России, Леонид Кацис (Москва) анализирует комментаторско-биографический фон собрания стихотворений и поэм Эдуарда Багрицкого, вышедшего в Новой Библиотеке Поэта.
Переходящий из номера в номер раздел «Квартальный надзиратель». Очень понравилась статья педагога Елены Римон «Кто найдет жену достойную, или Опыты понимания текстов». Цитирую: «…пытаюсь понять, в чем тут состоит главное различие между мной и моими учениками. Наверное, в том, что литературные произведения интересуют меня не как источник моральных ценностей, а как воплощение жанровых и сюжетных моделей. Возможно, такая позиция с течением времени довольно близко подходит к тому, что называется цинизмом. Ученики же мои, как оказалось, в любых текстах со всей наивностью ищут самих себя, то есть тот материал, из которого строится душа…». Тут же исследования Ольги Беловой (Москва) о славянах и евреях, о «своих» и «чужих» календарных праздниках; заметки Мирьям Миронов «Четыре этюда о дамском спорте или как протянуть ножки к концу поясницы» – о букинистической книжечке «Спорт во всех видах» 1914 года, в другом номере – замечательная ее статья «Зовные стенанья» о справочнике Тарасенкова по стихотворным книгам первой половины XX века.
Под рубриками с нарочито смешливыми названиями «Кот учёный», тот же «Квартальный надзиратель», «Осиновый кол» публикуются серьёзные исследовательские тексты. Так, «Кот учёный» рассказывает о группе молодых футуристов в Грузии в 1922 году, об «Усадебной любви и её литературном моделировании», «О природе некоторых символов в мистике», об уточнении датировки одного стихотворения Олейникова, о письменных памятниках древнего Египта…
Сферы интереса журнала простираются от оккультизма и алхимии до психиатрии. Рубрик не хватает, и они множатся от выпуска к выпуску. Так в разделе «Возвращённый раёк» (№ 18-19) – исследования об Алексее Николаевиче Толстом. В разделе «Лапута» (№ 20-21) – Аркадий Недель (Париж) с философской статьей «Собственность слепца»); в разделе «Пароль» (№ 16-17) – «Новосибирский самиздат глазами подростка» (Андрей Рогачевский, Глазго).
«Гуманитарная мысль» охватывает множество направлений: сегодня «Кровавый ньюсмейкер XV века. Дракула и его государство в древнерусском сказании» (М. Одесский, Москва); завтра – «Владимир Ильич Ленин в Московском Институте Мозга» (М. Спивак, Москва), послезавтра – «Доктрина происхождения зла в лурианской и саббатианской каббале и в буддийском «Трактате о Пробуждении веры в Махаяну» (Евг. Торчинов)…
Рамки журнала всё расплываются и расплываются. Под новые темы открываются соответствующие рубрики, или не открываются, и если читатель ждёт какой-то упорядоченности, он будет сильно удивлён. Так, например, в разделе «Копи царя Соломона» в № 16-17 напечатаны материалы Михаила Вайскопфа о Фаддее Булгарине и Владимира Хазана о Марке Эгарте. А в следующем выпуске (№18-19) та же рубрика открывается статьёй совсем другого плана – исследованием Константина Бурмистрова (Москва) «Каббалистическая экзегетика и христианская догматика: еврейская мистика в учении русских масонов конца XVIII века».
Хотя, по-видимому, именно такой неожиданности, непредсказуемости и добивается редакция.
Опуская, за отсутствием места, переводы, которые хорошо представлены в «Солнечном сплетении», обратимся к главному, что составляет интерес любого литературного журнала, – к прозе.
Здесь список авторов, мягко говоря, ограничен: А. Бренер и Б. Шурц, Л. Гершович, Н. Зингер, Г. Зеленина, В. Панэ, В. Тарасов, Е. Толстая, М. Федотов и С. Файбисович.
Начнём с довольно часто встречающихся А. Бренера и Б. Шурц. В № 12-13 опубликован рассказ в стихах «Жизнь втроём с Джеком Смитом». Приведу отрывок: «…Вместо языка Джек показывает свой елдак. \ Или кадык. \ Дык! \ Дык! \ Дык! \ Как считал Фуко, видимое и высказываемое – несопоставимы…» К такого рода текстам мне трудно относиться всерьез.
Тем неожиданней оказались два рассказа тех же авторов в № 16-17: один – как бы путевые заметки об Африке, а из второго процитирую: «…Ахмед видел, что только в испаряющихся лужах мир приоткрывает свои сокровенные тайны, а кроме того, еще и свои красивейшие краски. Мир нигде не бывает столь красочным, подвижным и загадочным, как в тончайших своих оболочках… Ахмед постигал, что в мире мы только и можем иметь дело что с моментальными срезами вещей, которые тут же зарастают новой кожицей и скрываются от глаз, как липкие улитки…».
А вот рассказы «Необходимое воровство», «Книга дёсен» и «Триумф Голема» (№ 18-19) производят впечатление слепков с прозы В. Сорокина, В наиболее показательном в этой серии «Триумфе Голема» – обычное для соавторов длинное разъяснение для непонимающих: «…искусство и литература – это всего лишь липкий, воняющий клей… Этот клей всегда склеивал воедино самых отвратных големов… Рассказчики всегда только этим клеющим ремеслом и занимались, не так ли?.. Или же были отдельные исключенья?… И ищущие индивиды могут почерпнуть из чужих писаний эти элементы и использовать их плодотворно?…»
Всем все понятно?
Перу Леонида Гершовича в том же № 16-17 принадлежит короткая абсурдистская пьеса с рисунками. А Некод Зингер опубликовал в журнале вещь гораздо более объёмную: роман «Билеты в кассе».
В первой части романа группа молодых евреев едет в поезде из Новосибирска вроде бы на войну с сионистским агрессором, среди них находится и автор.
«…Зингер дремлет, убаюканный мерным покачиванием на волнах своей памяти. Идеальный пример того, как текст может беспрепятственно длиться, несмотря на то, что мнимый автор его уснул. Обратите особое внимание. Почти ничего не изменилось. И какой вообще речпорт? Что мы – с корабля на бал или, уязвленные просторечьем, приближаемся к вожделенному порто-франко? И со всех сторон – не авторская, стихийная родная речь…»
Текст, действительно, длится беспрепятственно, но вот речь, несомненно, авторская; диалоги редки.
Приведу для примера ещё отрывок, просто одно из предложений: «…Промотала тебя телега сия по пустыне Западно-Сибирской, по кочкам, по кочкам, и в ямку – бух, на станцию «Новосибирск-Южный», где компас твой компостирует прямо к северу, и нет больше никаких иллюзий на предмет общего направления мыслей, мол – поживем-увидим, не вешай нос, неумирающий, мы еще с тобой ананасный компот будем из банки трескать, сидя в синих леви-штраусах-оффенбахах – все двенадцать колен продраны по фирмe, каждая задница с надписью «Техас», что бы там ни болботал Лабутенко, между двух стульев, расставленных вкруг златого тельца, вот так, мол, будем еще зависать, вспоминая дорожные главы Ильфа и Петрова, пока не плюхнемся в плодородный компост исторической родины, как тощий плод, до времени поспелый…».
Во второй части тема поезда пропадает, еврейский батальон приходит на экскурсию в зоопарк; далее опять сюрреалистические повороты, воспоминания детства…
«Бомба на блюдечке» В. Тарасова – тоже монолог. Попытка заглянуть за грань, поговорить с Пушкиным, спросить, кто по-прежнему гений, а кто нет, кто мытарится, а кто блаженствует.
Рассказ С. Файбисовича «Облако» – о любовной истории. С необходимой грустью и необходимыми интимными сценами:
«…А пахучая зеленюшка, которую Пильви принесла в корзинке, когда решила приготовить нам пир на двоих, все стоит у меня на подоконнике в кухне в маленьком коричневом пластмассовом горшочке… Я иногда нюхаю их и регулярно поливаю травку заодно с другими растениями, из которых иные также напоминают мне о более счастливых днях…».
Роман Елены Толстой «Кровавый выкуп ключа» полон самоиронии и сарказма. Опубликованная его часть рассказывает о поисках дома. Дома конкретного, не где-нибудь на «шелудивой улице Ольсвангер…», а в Рехавии.
Написано с точно подмеченными деталями быта: «…хозяева, хозяева, хозяева, все в засаленных барашковых шапках и грязных свитках: маленькие, квадратные и жесткие, как человечки из лего…»
У Галины Зелениной в рассказе «Чорт» чего только не происходит: «…Он подумал было, испытав нецелесообразность пития парного молока, втирать ей в волосы навоз, он думал об этом, ворочаясь в постели после пятой таблетки аспирина, и моя голова раскалывалась, но потом ему приснилось, что он закопан по шею в навозную кучу, не может выбраться, точнее не по шею, а по подбородок, не может даже пошевелить головой, ни направо, ни налево, и не может никак, ну просто, вспомнить, что находится за его спиной…»
Навоз и молоко, розовые ногти невесты, деревенский колодец, невеста в нём, естественно, тонет. То есть конец счастливый.
Виктор Панэ представлен главой «Гениальность не лечится» из романа «Что вдохновляет», первая часть которого, кстати, была опубликована в «ИЖ» (№ 9, 2001). Лёгкий, быстрый слог. Строчка бежит и увлекает читателя за собой.
Лично для меня из прозаиков «Солнечного сплетения» ближе всех оказался Михаил Федотов. Его «Параллельное время» – про Питер, детство, Израиль, свой роман, неромантическую старость, литературных героинь: «Ужасно, когда проходит любовь. Нет истерики, нет раскаяния, а просто сидишь – и ни с места…».
Если же говорить «вообще», в журнале представлена, в основном, «модернистская» проза. Общим же для всех этих на разном уровне написанных текстов является одно – монолог. Неважно, рассказ на двух страницах или роман на пятидесяти. При этом развитие характеров, действие, диалоги авторов интересуют не очень. Пристрастие редакции к такому типу повествования очевидно.
О поэзии «Солнечного сплетения» надо говорить отдельно. Но хотя бы авторов перечислим: Максим Анкудинов, Анри Волхонский, Михаил Генделев, Гали-Дана Зингер, Галина Зеленина, Тимур Зульфикаров, Михаил Король, Демьян Кудрявцев, Вера Павлова, Петя Птах, Евгений Сошкин, Владимир Тарасов, Леонид Шваб…
А в конце обзора отметим интеллектуальное богатство журнала, широту интересов и остроумие. И пожелаем коллегам удачи.