* * *
И стоит на пути скала,
то ли скáла, то ли шкала,
то ли ценностей незыблемых мера,
то ли просто так, для примера.
И стоит на пути хребет,
то ли бед, а то ли побед
обещая, что мы добьемся,
если только мы живыми вернемся.
А чего ты сам на пути?
То ли жги, а то ли свети,
то ли режь, то ли ешь, то ли оземь падай
за засадой, заградой, отрадой.
* * *
Вот – и снова понесет
в автотранспорте общинном
по горам и по лощинам,
а потом наоборот,
а потом с размаху бух
в наскочившую запруду,
чтобы едущему люду
затаить в дыханьи дух
и до двух не досчитать,
а не говоря уж до ста,
чтобы все ныряли вдосталь –
сват и брат, и князь, и тать.
Чтоб оттаять и согреть
хлад, разлившийся по телу.
Чтобы к милому пределу
ближе было умереть.
1941
(из ненаписанных мемуаров)
пью за шар голубой
сколько лет и никак не упасть
за летучую страсть
не унять не умять не украсть
за воздушный прибой
над заливом приливом отлей
из стакана вина
не до дна догори не дотлей
кораблей ли за тот
что несется на всех парусах
юбилей но война
голубой или серенький том
не припомню не помню не вспом…
* * *
Милочка, бутылочка
с теплым молоком.
Будет бабке выволочка
с этаким стишком.
С мордой умиленною,
тоись в самый раз,
зыркну над Миленою
глазом в Арзамас,
Баю-баю-баиньки
хрипло запою
на своей завалинке,
как солдат в раю.
* * *
Чего он ищет
как Иов на гноище?
Чего бежит,
как Вечный Жид?
Как вечный пахарь,
не знает он и страха ль
штормов и бурь?
Звезда во лбу ль
путь озаряет,
а страхи разоряет?
Беги ж, поколь
не посеешь покой.
* * *
Вот он, город Дом в Дордони,
на горе, как на ладони,
словно в горле и гортани
снизу речки клокотанье.
Мне на веки сон навейте,
чтобы помнить и во снах
этот дом, чужой навеки
как в аптеке на весах.
* * *
Итак, я выбираю риск
глядеть в палящий солнца диск.
Итак, я выбираю честь
эту пылающую жесть
себе на крышу натянуть,
огонь, как пыль, с нее стряхнуть
и лечь под неостывший кров
в полночь на среду, под Покров.
Париж, 2003