В русской газете сообщалось, что с завершением советской власти многие артиллеристы продолжают ходить в касках, ожидая приказа товарища Сталина… Жиды и комиссары проводят среди них разъяснительную работу, но артиллеристы испытывают недоверие к новому командному составу, сомневаются и курят папиросы «Прибой»…
Витя отложил газету и посмотрел на Илью Марковича.
– «Институт жидов и комиссаров» был отменен еще в двадцатых годах, – сердито прокомментировал Илья Маркович.
– А я, знаете, посчитал это неудачной метафорой, – заметил Витя. – Как «поджигатели войны», что ли.
– Настоящие публицисты улицы метут. А вот дрянные устроились по блату и печатают, понимаешь, про какого-то Марата Лошака, будто его собираются утвердить на должность главного раввина русской православной церкви. А этого Маратика Лошака, – Илья Маркович поднял палец, – мы еще по Караганде знаем, он всю жизнь был вор, мусульманин и басмач.
– Россия, все-таки, непредсказуемая страна, – сказал Витя. – А с нашего Ближнего Востока нам все еще и видится в особом свете.
С улицы послышался какой-то необычный шум, взвыла полицейская сирена, и Илья Маркович с Витей подошли к окну. Из-за угла соседнего дома показались запыленные советские военные в касках, которые нестройно топали за развевающимся красным знаменем, волоча за собой пушки на колесах.
– Это кто?! – спросил Витя шепотом.
– Таки артиллеристы! – хлопнул себя по бедрам Илья Маркович. – Давай быстрей вниз!
Колонна встала на перекрестке на красный свет. Сержант-знаменосец опустил древко знамени на асфальт и вытер платком пот под каской.
– Сколько батарей? – подбегая, спросил Илья Маркович.
– Сотни тысяч, – доложил сержант.
– А старший – кто?
– Командир Лошак Марат Оскарович. Но он в Москве пока остался – документально оформить измену Родине на всех и еще кое-какие бумаги.
– А почему именно к нам? – вмешался Витя. – Зачем непременно сюда?
– Потому что у вас страна, которая регулярно ведет боевые действия, и живет, значит, по Уставу гарнизонной и караульной службы.
– Это вместо того, чтобы демобилизовываться, они в Израиль прибыли, – свистящим шепотом сказал Вите Илья Маркович. – А ну, спроси их, кто они по национальности.
– А кто вы по национальности? – спросил Витя.
– Мы – галахическая военщина, – объяснил с апломбом рябой артиллерист. – За слезы наших матерей! Песни народные знать надо, земляк.
Зажегся зеленый свет, и колонна двинулась через перекресток.
– А делать у нас что будете? – засеменил сбоку Витя. – Делать что?
– Артиллеристы обязываются участвовать во вражеской летной деятельности посредством зенитных снарядов. Так и передай.
– Ребята, а есть кто из Караганды? – выкрикивал с другой стороны колонны Илья Маркович, с трудом поспевая в ногу со всеми. – Ну, хоть один, а?
– Караганда-тараманда, – передразнил усатый ефрейтор в ржавой каске. – Девки свободных профессий пусть целину поднимают. А по национальному вопросу мы поддерживаем вашу международную страну евреев. Склады поставим, пушки будем беречь и кушать фаршированную рыбу. Дед, каску продаю.
– Зачем?
– Бери так, на! – ефрейтор снял ржавую каску и надел Илье Марковичу поверх шляпы. – На мотоцикле по Тель-Авиву гонять весной, знаешь, как каштаны отскакивают…
– Товарищи, товарищи! – задыхаясь, говорил Витя. – Что ж вы так неожиданно? Только вот во вчерашней газете было… А вы уже…
– Не боись, – подмигнул рябой артиллерист. – Тебя, земляк, командиры, случайно, не учили иметь затруднения в интимной сфере?
– Что?..
– Сидоров у нас интеллигентный военный, – ответил за рябого ефрейтор. – Это он так матюкается.
– Потому что в армии без ругательств нельзя, – объяснил Сидоров. – А вот в чем главное артиллерийское достоинство?
– В чем?..
– «Осознание своего места в расчете орудия является одним из секретов счастья». Это еще майор Декарт сказал.
– Декарт был не майор, – тревожно заметил Витя, но другие солдаты громко засмеялись и посмотрели на него как на дурака.
Витя остановился, и колонна прошагала мимо. На противоположной стороне улицы сиротливо стоял Илья Маркович в ржавой каске и чиркал зажигалкой.
– Боже мой! – сказал Витя. – Это катастрофа! Раз властям наплевать, надо немедленно сообщить в «Южное ироническое общество» ответственному за красноармейские убеждения…
– Бросьте, не надо впутывать масонов, – произнес Илья Маркович.
– Масоны – говно. Будем наблюдать. Может, само рассосется.
Они медленно пошли по улице, и Илья Маркович купил по дороге в киоске синюю пачку папирос «Прибой».
– Ага! Ждали, – удовлетворенно сказал он, рассматривая картинку. Вы заметили, я уплатил не десять шекелей, а двенадцать копеек, и Шломо взял как миленький.
– Он, наверное, русский шпион, – убито сказал Витя. – В северной Африке с пятидесятых годов было полно советских военных баз.
– Так будете папироску?
– Что вы, не курю… А у них у всех от сапог, наверно, ноги плохо пахнут. Там, где назначат места дислокации, жилье теперь подешевеет.
Русские газеты на следующий день вышли с аршинными фотографиями артиллеристов и комментариями. Общее мнение было, что в русле проекта предвоенной дружбы народов прибытие формирований надо приветствовать, поскольку личный состав безусловно потенциален, артиллеристы будут исполнять мужской долг, женившись на одиноких дешевых девушках. Единым махом, писали газеты, ликвидируем проституцию и докажем всем, что не красота, понимаешь, а порядок спасет мир!
– Ну! Артиллерийская паранойя большевистской ориентации! – отшвырнул газету Илья Маркович. – Я вчера просматривал «Атлас местечковых народов мира», так там, куда ни ткни, везде Израиль на каждой странице. То от Нила до Евфрата, то от Кубани до Волги… И везде кибуцы, кибуцы… Имени Урицкого, Рутенберга и этой бабы, как ее… Розы Люксембург. А военные ведь по карте ориентируются. Что вы хотите?
– И пить они будут не соевое «Шампанское», – проницательно заметил Витя.
– Они не будут пить соевое «Шампанское». – Илья Маркович помахал над собой ржавой каской. – Я пожилой человек, я служил в артиллерии. Я видел, что пьют артиллеристы. Хоть вы и взрослый, я не могу вам сказать…
Витя в отвратительном настроении спустился вниз, сел в свои розовые «Жигули» и поехал в редакцию рекламной газеты «Альтшуллернатива», где работал вторым издателем.
В приемной его ожидала женщина в панамке.
– Я Люся Предущенко! – заявила она. – А не Пердущенко, как у вас напечатано.
– Извините, вкралась опечатка. Это вы наемный работник, у которого один из родителей урод?.. – наугад спросил Витя, боком продвигаясь в кабинет. – Мы вам действительно отвечали в статье по поводу Службы национального страхования.
– Я – автор! – заорала женщина. – Где моя реклама?
– Ой, простите, – вдруг вспомнил Витя, – ваша творческая деятельность, кажется, состоит в том, что вы наплевываете маком черно-белые исторические картины? да?
– Я оставляла вам для рекламы репродукцию картины «Физкультурницы приносят товарищу Жданову в жертву собаку Павлова». А вы дали портрет бандита Семы Чернопацана. Что вы себе думаете?
– Я человек из семьи с безукоризненным юридическим прошлым, – чопорно ответил Витя. – Если мы ошиблись, я напечатаю вашу репродукцию. Или верну деньги!
Он снял со шкафа мандолину и начал пощипывать струны, всем видом показывая, что разговор окончен.
– Вы со своей балалайкой невероятный инвалид! – бросила женщина и ушла, хлопнув дверью.
– Вот, вроде культурная страна, – обратился Витя к заглянувшему на шум Альтшуллеру. – Но несовпадение менталитетов страшное. Какая-то Пердущенко. потом артиллеристы. Лошак… И климат, кстати, отвратительный. Надо что-то делать.
– Нужны деньги, – сказал Альтшуллер. – Если б вы были женаты, я бы тайком убил вашу жену, а страховку поделили. Единственный способ в этой стране заработать. Я должен банку двадцать шесть тысяч!
– Вы бы сами могли жениться, – желчно сказал Витя.
Он отложил мандолину и сел к компьютеру сочинять статью про Исламскую Сионистскую Организацию из Средней Азии, которая по примеру американских евангелистов собрала Израилю на абсорбцию миллион долларов.
«Возникает ситуация автоматического кретинизма, – отстукивал на клавиатуре Витя. – Парадокс постсионизма заключается еще и в том, что многие дети советских бытовых антисемитов стали израильскими агрессорами, а их малограмотные родители вместо «русских партий» упорно голосуют за “Ликуд“»…
В четверг, возвращаясь вечером с работы, Витя увидел на скамейке возле подъезда Илью Марковича, который курил «Прибой» и читал газету.
– Полюбуйтесь, что пишут! – сказал он. – «Открытие европейских социологов: оказывается, Лолита – это и есть «великая американская мечта»! А вот здесь, в корреспонденции из Нью-Йорка, сказано, что единственной в мире страной, членом ООН, в которой окончательно решается еврейский вопрос, – является Израиль!
– Дайте сюда! – Витя бегло просмотрел первую и вторую полосы, затем сложил газету и вернул Илье Марковичу.
– Ясно, – сказал он. – Знаете, с тех пор, как я живу здесь, у меня нет чувства направления. Мне иногда снится, что я играю на аккордеоне и напеваю на мотив «Темной ночи» про каких-то трех шлюх у дороги. Одна курит сигарету, другая плюет через дырку в зубах, а третья вообще, пошла и села в кусты…
– У вас есть музыкальное образование? – участливо спросил Илья Маркович.
– Конечно, я же настройщик.
– В этом климате музыка звучит хмуро. Это потому, что инструменты рассыхаются?
– Нет. Это потому, что здесь фортепиано электрические, без души, – объяснил Витя. Я не верю в электричество, поэтому работаю в газете.
– Слушайте, пойдемте в парк, – встрепенулся Илья Маркович. – Что-то у меня в носу не так хорошо. Некультурно сморкаться на асфальт, а платков не продают.
– Я как-то служил здесь в охране, и тоже без носового платка, – оживленно начал вспоминать по дороге Витя. – Стерег клуб пенсионеров банка Апоалим. И тоже что-то в носу зачесалось. Так я решил при всех незаметно дунуть ноздрей в сторону, чтобы лишнее вылетело. А дунул – и вылетела здоровенная сопля…
– И что?
– Уволили, конечно.
– Что ни говори, Израиль – цивилизованная страна… – останавливаясь, сказал Илья Маркович. – Только о-о-очень маленькая. Вот плюнешь не так или сморкнешься, и попадешь в хуль, чтоб они были здоровы.
– Что?
– «Хуль» на иврите – заграница. Я думал, вы знаете… Кто это нам рукой машет?
Они подошли ближе и поздоровались с рябым мужчиной.
– Да это же артиллерист Сидоров! – шепнул Витя. – Который матюкается
– Товарищ солдат, как устроились? — громко спросил Илья Маркович,
– Спасибо. Вложил вот вчера доллары. Буду содержать кровать милосердия в доме краткосрочных переживаний на улице Бальфур.
– А другие солдаты?
– Служат… – неопределенно ответил Сидоров.
Витя с Ильей Марковичем прошли еще несколько шагов и увидели группу людей, обступивших скамейку, на которой стоял человек в кипе и с массивным православным крестом на груди.
– Ой! Это Лошак!.. – сказал Илья Маркович. – А ведь говорили, он в России остался оформлять измену.
– Таким образом, – громко вещал Лошак, – новое православное течение в иудаизме совместно с Исламской Сионистской Организацией может стать основой объединения религий в новый Союз Советских Социалистических Республик от Инда до Евфрата и от Кубани до Волги.
– А синагоги будут? – громко спросила белокурая курносая девушка.
– В новых синагогах мужчины и женщины будут молиться рядом, – ответил Лошак и пронзительно посмотрел на Витю синими глазами. – И будут вместе окунаться в микву.
– Без купальных костюмов! – уточнил Сидоров.
– Только по престольным праздникам, – отрезал Лошак.
– Вот и у нас в обществе завелись артиллеристы… – сказал по дороге домой Илья Маркович. – Как вы думаете, что будет?
«Артиллеристы, Сталин дал приказ!» – пропел Витя. – Думаю, ничего страшного. Не те времена
– Я благодарен Хрущеву, – сказал Илья Маркович. – Если бы не он… Вы – молодой человек. Не помните.
– Мне пятьдесят два! – обиделся Витя. – Я все помню. Мне даже недавно приснилось, что я лежу с Хрущевым в постели и с такой нежностью, с таким пристрастием целую его в лоб. И жалуюсь ему: «Никита Сергеевич, говорю, подумайте, государственный советник юстиции третьего класса получает всего сто восемьдесят рублей! Это же соответствует званию генерал-майора…» А он почему-то насупился и молчит.
– Так что вы хотите? Вы же беспартийный, а он все-таки был первый секретарь.
– Да-а… – вздохнул Витя. – В этом жутком климате теряется грань между действительностью и воображением… Я днем выхожу из машины, начинаю ее запирать – вижу, что-то не так. Под ноги глянул, батюшки, я ведь тени не отбрасываю!
– Это солнце было в зените.
– Я не дурак, все понимаю. Просто факт-то страшный!
– Хрущев не все успел сделать, – продолжал Илья Маркович. – Он очень правильно ставил перед академиками вопрос о борьбе с физическим вакуумом. Ведь что получается? Эта среда обладает колоссальной эквивалентной плотностью, которая в десять в девяносто пятой степени раз превышает плотность воды. И мы не сгустки материи в этой среде, а пузыри… Да с пузырей – какой спрос?
– Вот именно… Знаете, мне на работе Альтшуллер как-то признался, что у нас абсолютно неправильно на все смотрят. Он, конечно, корыстный человек, но регулярно читает энциклопедию и слушает Голос Китая. Он мне говорит: вот вы представьте, что пошли на спектакль какого-нибудь Театра на Малой Бронной и стоите себе в перерыве в очереди в туалет. И тут к вам подходят сзади ангелы и тихо говорят, что вы сейчас стоите не в уборную, а находитесь в Потоке… Есть, понимаете, от чего прийти в замешательство!
– Дао, – глубокомысленно проговорил Илья Маркович. – Конечно, китайцы… Ведь они, обратите внимание, первыми и придумали артиллерию.
– Боже мой! Порох, ракеты!.. Теперь я, кажется, догадался! – останавливаясь, воскликнул Витя. – Послушайте… артиллерия, телевизоры, зонтики, чеснок, кроссовки, компьютеры, часы, телефоны, вся одежда и даже фильмы теперь китайские… Как же мы раньше не поняли!
– Хрущев разорвал отношения с китайцами, – сказал Илья Маркович.
– Но его сняли… И вот теперь везде Китай. Ведь почему кругом все такое непонятное и странное? Потому что философия жизни сейчас везде тоже китайская. А у нас никто и иероглифов толком не знает!
Витя внимательно посмотрел на Илью Марковича.
– Что вы смотрите? – насторожился Илья Маркович. – Я еврей.
– А я?
– Не знаю…
– Идемте! – решительно сказал Витя. – Идемте. Альтшуллер научил меня готовить рис.
– Ох, этот Альтшуллер. – вздохнул Илья Маркович, опираясь на Витин локоть. – Если бы люди знали! Если бы они знали, как он прав!..