Отдаются в хорошие руки котята из интеллигентной семьи
Звонок. В дверях – насупленная Зойка с торбой на плече. К чему бы? Она меня терпеть не может. Хвост забран на затылке – моська моськой. Официальное: “Здравствуйте. Вам привет из Ростова”. “Ну, и где привет?” – “В сумке”.
Внутри клеёнчатого мешка – пара взъерошенных котят. Та-а-ак… Конечно, всю жизнь мечтать о собаке – и вот, мечты сбываются…
Пока я размышляла о странностях судьбы вообще и собачьей в частности, котёнок вылез из сумки, скакнул в центр комнаты, шаркнул ножкой и взлетел на сервант.
“Беня” – сказала я, не веря себе, а внутренний голос добавил: “Биньямин-Бекицер-бен-Дреер-бен-Гурион”.
Зойка незаметно испарилась, оставив второго котёнка соседке. Между прочим, он стал Васькой, а ведь был из интеллигентной семьи.
Беня сделал круг по квартире, потом съёжился и нерешительно мяукнул. “Беня!”, – говорю, и он взлетает на диван, прямо ко мне под руку. Посмотрел собственнически и вдруг – как заурчит! Виолончель!
Вся комната зазвенела и заурчала!
Звонок. Мама пришла. Мы с Беней молча её встречаем… Мама, трагически сведя брови (в ней всю жизнь умирает трагическая актриса), медленно оседает на стул. Беня уверенно глянул ей в самые зрачки, вспрыгнул на стол и снова запел виолончелью. Ну, Шостакович! “Романс” в исполнении виолончельного ансамбля!
Мама искоса посмотрела на него, потом на меня… и чихнула (в ней всю жизнь пробуждается комедийная актриса).
Временно в доме стало тихо. Вечерами мама с Беней читали, т. е. мама читала, а Бекицер бен Дреер пел ей в ухо о неземной любви. Но я всё равно ждала собаку, даже имя ей придумала: Клементина (собственно, я считала, что так звали корову из фильма “Моя дорогая Клементина”…)
Как-то заходят ко мне друзья и сразу идут на кухню. Водружают на стол коробку из-под торта и говорят, что этот тортик некоторым придётся кушать всю жизнь… Я замираю, ожидая чего угодно. Один из них, кстати, работает со змеями…
И вот коробка приподнимает крышку, открывается сама собой, а из неё… вылезает крохотная рыжая сосиска на ножках. И улыбается! Это она, она – Клементина!
Раскоряченной походочкой (что-то фамильное уже просматривается) щенок идёт прямо на меня и смотрит с радостным восторгом. Неужели это – мне?..
Тут в кухню влетает Беня. Спина велосипедом, глаза дрожат от ярости, – сейчас он её съест! Сейчас все быстро узнают, кто в доме хозяин!
Клементина, переваливаясь и улыбаясь, дошла до Бени и лизнула его в нос. Беня остолбенел.
И – через пару минут обнюхивания эта парочка упорхнула в глубину квартиры: Беня устроил даме экскурсию.
Начинался сумасшедший дом. Я была счастлива.
Меньше всего прибавление семейства устроило маму: ей стало шумно; под ногами и над головой вечно что-то проносилось, ронялось, разбивалось и терялось. А главное – Беня ей изменил.
Он ухаживал за собакой, как настоящий джентльмен. На маму у него просто не оставалось времени – разве что поорать на неё, чтобы выпустила гулять.
Когда я возвращалась из университета, Тинка неслась со всех лап, улыбаясь и виляя всем своим крохотным туловищем. За ней боком выпрыгивал Беня, всей мордой выражая негодование и упрёк:
“Ты куда?! Я же здесь!!!”
Однажды я оказалась свидетелем подвига этого кошачьего кабальеро, с тех пор я точно знаю, как в тяжёлых случаях поступает настоящий мужчина.
Дело было так: Клементина однажды навалила кучку в центре комнаты, прямо на паркет, и убежала по своим делам. Беня, увидев это, оцепенел. Постоял, подумал и решил скрыть следы преступления.
Повернувшись хвостом к неприличности, он стал махать на неё задними лапами, изо всех сил, отчаянно и безнадёжно. Песка-то нет, вокруг один паркет… Ужасно! Ужасно! Кошмар! Но – есть рыцари на этой земле! Оглянувшись, Беня увидел мои тапочки…
Он подтащил находку поближе к какашкам, соорудил нечто вроде заборчика и замер на страже. Как часовой.
Я смотрела не дыша, как в кино, и жалко было, что закончилось… Стоило пошевелить затёкшим организмом, Беня ошалело взвился в воздух – свидетели! пропал! – и тут же испарился.
Между прочим, Клементина долго не умела рычать, лаять, – вероятно, считала себя кошкой. Вилять хвостом, улыбаться, иногда пищать от избытка чувств – это пожалуйста, а вот лаять – никак. Пока не порезала лапу и не познакомилась с ветеринаром.
Невысокий рыжий доктор по имени Юра, специалист по редким животным, взял Тину за лапу и пожал, но собака заорала от ужаса. Тут же появился Беня – защищать. Я не знала, за что хвататься и куда бежать, и тогда… Юрка зарычал. Злобно и со знанием дела.
Клементина умолкла и посмотрела на него с интересом. Собачий доктор хрипел и ворчал и скулил, показывая богатство интонаций и высокий профессионализм. Хвостом не вилял.
Через полчаса тяжёлой работы Клементина робко тявкнула. У неё оказался бас. Причём такого сварливого тембра, какой встречается иногда у железнодорожных сторожих.
…Сегодня Клементина – нежнейшая интеллигентная псина, молчаливая и вежливая. На улицу не просится, а подходит и молча смотрит на меня в упор. Что означает – “Есть у тебя совесть? Пошли уже!”
К материальной культуре равнодушна, носки и тапочки её не вдохновляют. Меня и маму она считает своей собственностью, требует ласки, участия и беседы. И обожает слушать музыку.
Как-то у нас дома записывали песню. Клементина лежала напротив, сосредоточенно слушая звуки гитары.
На словах “И встретил жену свою Настю, и встала она перед ним” Тинка привстала, оглянулась на меня, как бы говоря: “Нет, ты представляешь?!” и перевела взгляд обратно, потрясённо внимая барду.
Когда песня закончилась, Клементина шумно вздохнула, лизнула руку певцу, затем легла и надолго задумалась неизвестно о чём.
Но когда этой собаке хочется высказать соседям всё, что она про них думает… И откуда она знает такие слова?! От кого она могла их услышать? Наверное, от ветеринара…
В конце концов, наше семейство засобиралось в Израиль, и мама сказала: “Этот зоопарк я не повезу!” И мама сказала: “Выбирай, кого ты берёшь с собой. Или – кошку, или – собаку”.
Как это – выбирай? Почему?!
Я вскочила и забегала по комнате.
– Выбирать я не буду.
– Тогда не поеду я.
– …?!
– А меня тебе не жаль? Мне и так тяжело, а ещё с ними…
Мы сидели молча, и мама уже покраснела и всхлипнула, на всякий случай угрожая превратиться в несчастную жертву неблагодарной дочери…
Как можно лишить любви родную мать? Любви к Биньямину-Бекицеру-бен-Дрееру-бен-Гуриону?.. Но тогда – остаться без собаки?!..
– Учти: твоя счастливая жизнь – в этих лапах, – сказала я поспешно, и мама хмыкнула. – Она будет с тобой гулять. – Это был мой последний и единственный аргумент.
И тут Клементина подковыляла к моей ноге, положила на неё голову и посмотрела на маму с таким упрёком… такой обидой… такой тоской…
Мама не выдержала, она вскочила с криком: “Да, конечно, этого Беню домой не дозовёшься! Залезет на дерево, и об слезть не может быть и речи!”
Беню отдали в деревню. Передавали, – он здоров, сыт, и вовсю наслаждается жизнью. Оставшиеся трое – здесь, плечом к плечу, лапой к хвосту.
О бедах всяческих, пожалуй, не буду – зачем? Только знайте, друзья мои, что собаки (и кошки) берут на себя нашу боль и оттого болеют, попадают под машины вместо нас…
Ладно уж, долго объяснять. Перехожу к развязке: все эти девять лет Клементина спит на маме, ест на маме, гуляет на маме. Спрашивается, у кого в этом доме есть собака, кто о ней мечтал, кому это надо…
Послесловие, оно же счастливый финал (да, кстати, а бывают ли счастливые финалы?)
Недавно у мамы образовалась своя жизнь, и туда с собаками нельзя. Клементина живёт у меня, нам хорошо – грызём косточку, облаиваем прохожих и виляем хвостом. Мама навещает собаку (ну и меня, конечно).
И всю свою собачью жизнь Клементина с интересом обнюхивает кошек.