Велвл ЧЕРНИН. Арбеканфес. [Четыре края]. Тель-Авив: «Г. Лейвик-фарлаг», 2015.
В ситуации, когда обращение к идишу в литературном творчестве само по себе перформативно, ожидаешь концентрации автора на еврейских темах, причем именно тех, для которых обращение к идишу необходимо. Кроме того, всегда хочется увидеть, что можно сделать с идишем в рамках современного поэтического текста.
Да, книга адресована априори весьма небольшой читательской аудитории, но поэт совершенно не ограничивается еврейской проблематикой и еврейской стилистикой и поражает богатством мотивов, ситуаций, явных и скрытых цитат, и не только из Танаха.
Сборник Велвла Чернина, в который вошли стихотворения, написанные за последние пять лет, помещен в контекст модернистской еврейской поэзии (автор вступает в диалог со своими любимыми предшественниками, явно или неявно цитируемыми П. Маркишем, Д. Гофштейном, И. Мангером, У.-Ц. Гринбергом, Л. Квитко и др.) и осмысляет эту традицию.
Как и герой раннего Маркиша, герой первых циклов, вошедших в сборник, существует один на один с миром. Как и герой Гринберга – он один на один с Богом.
Он сам творит миры и ищет диалога с Всевышним, который ему не отвечает – но не оставляет его. Поэт экзистенциально одинок и находится в совершенно ненаселенном, пустом космосе. Вокруг него нет людей, с которыми он мог бы себя отождествить.
Стихотворения в книге расположены по хронологическому принципу, но, без сомнения, тщательно отобраны. От очевидного в первых циклах («Одновременно римлянин» и «Скомканная ермолка») одиночества и ощущения конца времени – к обретению себя и своих ипостасей («Я тот лис») и своей вымечтанной-мифологической, почти ирреальной родины, которая воспринимается через призму библейских и каббалистических текстов («Анемоны», «Шибболет», «Все ясно»). Композиционный центр сборника составляют «еврейский» и два «нееврейских» цикла: натурфилософский цикл «Как олень», цикл «Девять дней» – об исчезнувшем еврейском мире Восточной Европы и, наконец, цикл стихов «Голубым по белому» – о времени и коммуникации, невзирая на время.
Но какими разными ни были бы разделы сборника, их объединяет одно – поиск слова, живого, существующего и максимально точного.
Повсюду вокруг сияние – / И поди знай, что там сияет … Что-то, что всегда молчит / Или то, что ищет своего слова?
Уникальна многоязычность сборника – «мы говорим на иврите, русском и английском, / мы еще помним идиш». Кроме очевидных в контексте идиша гебраизмов и арамеизмов, сборник включает фрагменты на русском, английском, немецком, латыни. Один текст написан целиком на иврите. Автор прибегает и к приему, выработанному нью-йоркскими поэтами-символистами из группы «Ди юнге», – использовать различные диалекты идиша как иностранные языки.
Сочетание разных языков помогает достичь максимальной точности – так, например, в стихотворении «Орфография» изысканно обыгрывается созвучие «эйн» («один», идиш) и «эйн» («не существует», иврит). Автор превращает слово «эйнхорн» (единорог) в «эйн-хорн» (безрогий). Пожалуй, так и достигается одна из задач поэтического языка – прорыв в область потенциального, к тем значениям, которые невозможно высказать на обыденном языке.
Недаром одна из самых запоминающихся рифм, которая не раз повторяется в сборнике, – это «ремез» (способ толкования святых текстов, основанный на поиске их скрытого смысла) и «эмес» (правда).