* * *
– Подай, народ! – летят мигалки,
раздайся, грязь, – навоз ползёт! –
и – как хлыстом огретый скот
(подпаски, пастухи, овчарки) –
он ждёт, пока не промелькнёт
с эскортом, с воем – вот он! вот! –
какой-то ирод в иномарке,
и следом пустота дохнёт,
и, слившись, две провинциалки,
как «О», один откроют рот.
И улетят – на мерседесах
и лексусах – как стая ос,
не иначе возгонка бесов,
а в воздухе повис вопрос:
– пошто? – взмутившийся осадок
отстойных лет, опять они,
они – Ordnung und Kraft – порядок
и сила – требуют: гони! –
пока какой-нибудь урод
не расчехлил гранатомёт.
Везде они – не те, так эти,
и Мегаполис-Полифем,
топыря щупальца антенн,
идёт на всех и ловит в сети,
обшаривая каждый схрон,
поскольку есть ещё и третьи,
а ты – в витрине отражён
меха и кожи – ждёшь, тупица,
в какой бараний мех зарыться,
под чей бы пах – и выйти вон.
Ан – те же зырла, те же лица,
и номеров за миллион:
жестоковыйная столица
или железный Ахерон –
без разницы! – не жди Улисса,
ставь парус, шевели веслом,
ныряй в подземку за углом!
. . . . . . . . . . . . . .
…и хорошо бы отрубиться
и воспарить – хоть под столом…
* * *
Ледоход или это идут облака
жизнь пройдёт и узнаешь наверняка
из какого истока и в какие края
высока ли далёка песнь-химера твоя
свет как по сердцу тянется исток и итог
а всего и останется несколько строк
да еще провожающий долгий взгляд
ибо помнит никто не придёт назад
* * *
Пересохшая старица, староречье,
растрескавшаяся земля
и следы – ни заячьи, ни овечьи,
а какого-то аиста-журавля,
по пути слетавшего на поживу,
новода ушла, и лягушек нет,
как палить холостыми – ступать по илу
или стих бормотать об ущербе лет.
Не ходи по старым следам – другое,
всё другое тут, отшумел камыш,
отшумел и сгорел, никто ни ногою
никогда сюда, стой, на чём стоишь,
как в игре – замри! – до дождей хотя бы,
до снегов, а там и зима пройдёт,
и услышишь марьяжную песню жабы,
потому что весною вся тварь поёт.