Игорь Бяльский

Слова прощания

На тыльной стороне обложки его последней книги рассказов, вышедшей в библиотеке ИЖа, удостоился и я чести оставить собственную фразу. Повторю: «Среди моих благодарностей Всевышнему – благодарность за знакомство с Ицхокасом Мерасом и его прозой».

Изя… Он с достоинством пронес это простое общееврейское имя, которым называли его друзья и знакомые, вместе с торжественным литовским Ицхокас

Летом 1990 года Сохнут устроил для писателей – новых репатриантов семинар с двухдневной экскурсией по Галилее, и Изя Мерас – так он представился – встал сразу же после длиннющего напыщенного тоста тогдашнего главы Еврейского агентства и сказал всего несколько слов о том, что верить высокопоставленному чиновнику не стоит, что ни Сохнут, ни другие прославленные конторы устроиться в Стране в качестве писателей нам не помогут, что первым делом надо выучить иврит и научиться зарабатывать на жизнь не литературным, а более обыкновенным способом и всё же пытаться продолжать писать. Слава Богу, получилось. Во всяком случае, в первые годы в Израиле: стройка, охрана, уборка дали возможность познакомиться с новыми реалиями поближе, а главное – отвлекли от бесплодных стрессов.

Начиная с 90-х годов рассказы Мераса блистательно воссоздавала на русском Соня Шегель, и все её новые переводы, пройдя самую педантичную авторизацию классика (да, классика!), с колёс печатались в ИЖе. Соня же опубликовала в нашем журнале и несколько замечательных статей о писателе.

…Будучи в курсе постоянных проблем ИЖа с финансированием, а точнее, с отсутствием этого самого финансирования, Изя, словно забыв лаконично изложенный в самую первую нашу с ним встречу собственный опыт общения с функционерами, куда только не слал горячие просьбы материально поддержать «лучший литературный журнал на русском языке в Израиле», но немногочисленные утешительные ответы милых секретарш (не исключаю, что до боссов письма могли и не дойти) на его просьбы были устными и продолжения не имели.

Однако именно Мерас помог ИЖу как ни один из олигархов. Лет восемь назад, прекращая деятельность творческого объединения, которое Изя со своими друзьями основал еще в 70-х, он сумел перечислить все остававшиеся на счету Товарищества им. И. Бабеля деньги нашей «Иерусалимской антологии», что позволило выпустить несколько номеров журнала.

А вот, как говорят продвинутые пользователи, – офтопик. Еще в прошлой жизни прочитав строки Бориса Слуцкого По отчеству! – учил Смирнов Василий, – / их распознать возможно без усилий! / – Фамилии сплошные псевдонимы, / а имена – ни охнуть ни вздохнуть, пытался я определить, о каком Смирнове идет речь, но безуспешно. И только совсем недавно – из рассказа Феликса Дектора о полувековой давности мытарствах по редакциям в попытках опубликовать свой перевод первого романа Мераса – прояснилось. «Редакторы “прогрессивных” литжурналов, – вспоминал Дектор, – ужасно боялись, что им припаяют еврейский национализм, и только редактор «Дружбы народов», известный в тогдашних литературных кругах своим неположительным отношением к лицам определенной национальности, Василий Смирнов, прочитав рукопись и оценив эту, по-настоящему поэтическую прозу, решил роман напечатать. Он обвинений в сотрудничестве с “сионистами, маскирующимися под личинами литераторов,” не предполагал.[1] После чего спустя год “Юность”, уже почти без колебаний, опубликовала второй роман Изи».

Только сейчас начинаю осознавать, что Мерасу, несмотря на всю его любовь к Эрец-Исраэль и прожитые здесь десятилетия, в профессиональном смысле было намного труднее, чем нам, пишущим по-русски. Довольно мало израильтян разговаривают на его родном литовском, а читают – совсем уж немногие… 

Завершить сумбурные эти заметки хочу словами Мераса о себе, которые он счел нужным разместить на той же обложке уже упомянутого сборника рассказов «На полпути»: «Есть писатели, умеющие не обращать внимания на окружение, на читателей, на критику… Иногда я думаю, что мне недоступна наивысшая ступень творчества – писать, не задумываясь о том, прочтет ли это хоть кто-нибудь. Мне, грешному, нужен и читатель, и критик, и друг-приятель, который похвалит или попеняет».

…Когда я приехал навестить Изю в одной из тель-авивских больниц, в которых он провел последние месяцы жизни, то пересказал ему слова своего старшего сына об этой книге: «Рядом с Мерасом могу поставить только Ремарка».[2]

Услышав «отзыв читателя», Изя, уже не встававший с постели, заулыбался и мечтательно завел речь о будущей публикации в ИЖе своего главного, как он считал, романа «Стриптиз»…[3] 

– Хорошо, – наигранно-весело сказал я, – выздоравливайте, и будем редактировать перевод вместе…

  1. И, возможно, зря не предполагал, подумал я, прочитав полчаса назад статью в Википедии о русском советском писателе и журналисте В. А. Смирнове, из которой узнал, что возглавлять «Дружбу народов» он перестал в 1965-м, т. е. в том же году, когда роман «Вечный шах» в этом журнале был опубликован.

  2. Разъясню: именно Эрих Мария Ремарк – сына, и мой тоже, самый – из прочитанных в переводе – любимый писатель.

  3. В портфеле ИЖа давно присутствуют два разных перевода этого романа, но Мерас, строжайшим образом относившийся к каждой публикации, ни с одним из представленных переводчиками текстов не смог согласиться…