Игорь Губерман

И Богу отсюда гораздо слышней

*   *   *


Не двигается время наше вспять,
но в некие преклонные года
к нам молодость является опять
и врёт, как лихо жили мы тогда.

*   *   *


Мы содержимся в холе и неге,
мы хранимы семьёй, как алмаз,
только мха молодые побеги
всё равно прорастают из нас.

*   *   *


Во гневе полезно в себя заглянуть
и тихо застыть, наблюдая:
с душевного дна поднимается муть
и злобно бурчит, оседая.

*   *   *


Блаженны те, кто, зубы стиснув,
терпя насмешки и лишения,
весь век у жизни ищут смысла,
но у задачи нет решения.

*   *   *


На мир и на людей мои воззрения
болтаются, как овощи в борще,
весьма правдоподобны подозрения,
что я их не имею вообще.

*   *   *


Нет, мы у судьбы не слепые рабы,
устроено так мироздание,
что если не ждёшь ничего от судьбы,
она утолит ожидание.


*   *   *


Прощусь покуда с мыслями угрюмыми
и стану о былом писать моём:
былое, разукрашенное думами,
роскошным выливается враньём.

*   *   *


На будущее я не повлияю –
свои шуты появятся у них,
поэтому я молча наливаю
и тихо пью за правнуков моих.

*   *   *


Сейчас доступно для продажи
всё – от Луны до эскимо,
не только рукопись, но даже
и вдохновение само.

*   *   *


Печать печали перламутром
туманит лица
людей, не смогших этим утром
опохмелиться.

*   *   *


В борьбе за счастье люди устают
и чувствовать его перестают.

*   *   *


Очень грустно дома вечером,
если в доме выпить нечего.

*   *   *


Всё в мире нам понятней и видней
на склоне дней.

*   *   *


Забавно, что от алкоголя
нисходит к нам покой и воля.

*   *   *


Пьём на равных. В результате –
как на слаженном концерте:
слабый духом спит в салате,
сильный духом – спит в десерте.

*   *   *


Я прочёл уйму книг,
и набит мой чердак –
то ли мудрый старик,
то ли старый мудак.

*   *   *


Клеймящих недостатки и пороки
я тьму встречал на жизненном пути,
они бубнили мне свои упрёки,
а я им говорил, куда пойти.

*   *   *


Просторы российской словесности –
настолько большое пространство,
что в этой раскидистой местности
цветёт и любое засранство.

*   *   *


Изрядно время обломало
лентяя, пьяницу и лоха:
я хоть и знаю очень мало,
но я и это помню плохо.

*   *   *


О всякой не заботясь чепухе,
желая быть в уверенных руках,
овечки в их мечтах о пастухе
не думают ничуть о шашлыках.

*   *   *


Я виски лью в мои руины,
я пил на воле и в неволе,
меня Творец лепил из глины,
замешенной на алкоголе.

*   *   *


Усердие, серьёзность и практичность –
такие свойства духа не просты,
такую выдающуюся личность
я лично обхожу за три версты.

*   *   *


Сомнения меня одолевают,
они уже давно во мне крепчали:
ведь если в небесах не наливают,
то праведники там полны печали.

*   *   *


Повсюдный климат, он таков –
печалит ум и дух,
сегодня время пауков,
и очень жалко мух.

*   *   *


Мир, конечно, круто развивается,
только чует чувство наше дошлое:
будущее насмерть разбивается
об укоренившееся прошлое.

*   *   *


И пигмеи, и титаны
равно рады, вероятно,
если ихние путаны
соглашаются бесплатно.

*   *   *


Об этом и легенды есть, и были,
и книжным лесом факты проросли:
повсюду, где евреев не убили,
они большую пользу принесли.

*   *   *


И время шло бы удивительней,
и жизнь текла бы замечательно,
когда б себе своих родителей
мы подбирали до зачатия.

*   *   *


В день святого Валентина,
в день венериных оков,
серебрится паутина
на паху у стариков.

*   *   *


Непрестанно свой рассудок теребя,
я додумался – и лично, и по книжкам:
полагаться можно только на себя,
да и то с большой опаской и не слишком.

*   *   *


Раскаты войн и революций
трясут державы на корню,
а люди женятся, ебутся
и рады завтрашнему дню.

*   *   *


Дела мои грустно меняются,
печальны мои ощущения:
теперь даже мысли стесняются
являться ко мне для общения.

*   *   *


Уму и сердцу вопреки
в душе хрустит разлом:
добро сжимает кулаки
и делается злом.

*   *   *


Полно дураков на ристалище нашем,
различных повадкой и лицами,
дурак из евреев особенно страшен –
энергией, хваткой, амбицией.

*   *   *


Поскольку я здоровье берегу,
то днём не лечь поспать я не могу,
и только после близости с Морфеем
я снова становлюсь былым Орфеем.

*   *   *


Боялся я, что разум врёт –
уверенно притом,
и поступал наоборот
и не жалел потом.

*   *   *


Давно я дал себе зарок
не сочинять печальных строк,
но дуры мне не подчиняются
и сами грустно сочиняются.

*   *   *


Старение – это худая лошадка,
неспешно везущая хворостей воз;
года наши тянутся хоть и не гладко,
но страх и печали врачует склероз.

*   *   *


Обидно, что сейчас интеллигенция –
всегда ей честь по чести воздавалось –
рифмуется со словом импотенция,
а раньше никогда не рифмовалась.

*   *   *


От Бога эта околесица:
все лгут и гадят;
но Он однажды перебесится
и всё уладит.

*   *   *


Ремёслами славится труд,
всё строится выше и краше,
а голуби срали и срут
на все достижения наши.

*   *   *


После приёма стопаря,
после повтора
душа готова, воспаря,
для разговора.

*   *   *


И в неге жил я, и в гавне,
и что-то удалось,
но больше умерло во мне,
чем родилось.

*   *   *


В будущее стелется дорога,
тихо проплывают облака,
стало геростратов нынче много,
что им жечь, не знающих пока.

*   *   *


Ева вышла из ребра,
Бахус вылез из бедра,
оттого и длится с ними
наша вечная игра.

*   *   *


Хранят российские дорожки
следы запуганных зверей,
а той избушки курьи ножки
все съел еврей.

*   *   *


Мы все – бедны или богаты,
но про богатство любим сказки,
а лично я люблю закаты –
за золотистость их окраски.

*   *   *


Без устали крутился мой волчок,
доселе кружит;
из мальчика случился старичок
и пьёт, не тужит.

*   *   *


Гастроли по России я люблю;
пускай свистит пурга и холод лют;
забавно, что российскому рублю
я радуюсь сильней иных валют.
*   *   *


Не думай ни о ком нехорошо
и на язык накинь тугие вожжи –
учил меня отец, и я нашёл
его слова в Талмуде много позже.

*   *   *


Товарищ мой поведал мне
о важной умственной находке,
что если истина – в вине,
то правда – в водке.

*   *   *


Смешно мне слушать, горестно и скучно,
что всё уже постигнуто научно,
и с кафедры вещает сивый мерин,
что мир трёхмерен.

*   *   *


Хороши мои дела,
всем они наука:
дочка внучку родила,
сын добавил внука.

*   *   *


Не найдя нас в толпе соискателей,
ожидавших небесную ссуду,
Бог не просто послал нам читателей,
но ещё расселил их повсюду.

*   *   *


Просветов мало. Но во мраке
любой эпохи и поры
повсюду в гору лезут раки,
мечтая свистнуть нам с горы.

*   *   *


Ветрами времени продут,
стал тип я продувной,
и Тот, который там и тут,
не знается со мной.

*   *   *


Года несутся, как трамвай,
но я пока живу,
и хоровое «наливай!»
нас держит на плаву.

*   *   *


Нам солнце обаятельно лучится,
и на душе теплее от него,
а Ленин заповедал нам учиться,
но не сказал – чему и у кого.

*   *   *


Вползает мутной лжи чума
и в пожилых, и в юных –
увы, затмения ума
гораздо чаще лунных.

*   *   *


У меня душа моя спросила:
из тебя, хозяин мой и барин,
утекает жизненная сила –
ты за это тоже благодарен?

*   *   *


По беспечности и по наивности
люди сходятся, словно любя,
а потом от нехватки взаимности
начинается бегство в себя.

*   *   *


Я молод был ещё недавно
и подвергался комплиментам,
но вял и слаб теперь так явно,
что всем кажусь интеллигентом.

*   *   *


В кошмарно переменчивой судьбе
умея искры жизни возродить,
евреи даже родину себе
смогли из ничего соорудить.

*   *   *


Уж раз я сам себя запряг
в литературный воз,
то западло мне и внапряг
возить на нём навоз.

*   *   *


Политики лукавят, притворясь
толпой блядей на людном перекрёстке:
из них порой талантливая мразь
выходит на центральные подмостки.

*   *   *


Я часто очень мало понимаю
в кипящей суете мужчин и женщин,
поэтому почтительно внимаю
тому, кто понимает ещё меньше.

*   *   *


Российской школы давний выпускник,
я знаю о себе не от кого-то:
подобно всем я мыслящий тростник,
но я пропитан соками болота.

*   *   *


Любая мне мила попойка,
душе дарящая полёт,
я выпил в жизни этой столько,
что не любой переплывёт.

*   *   *


Упал кураж, и выдохся трезвон,
мы общество собой не беспокоим,
на склоне дней приходит угомон
и вкрадчиво становится конвоем.

*   *   *


Живу я с удовольствием на свете,
хоть возраст у меня – смурной и смутный,
а то, что в голове гуляет ветер –
так он попутный.

*   *   *


Не зря пустая голова
глотала умственную пищу:
в ней густо плещутся слова
и смысла ищут.

*   *   *


Я верю, что Божественному чуду
послушно всё и вся любой порой,
и если б мы низвергли зло повсюду,
Бог новый сочинил бы геморрой.

*   *   *


Когда-то стаи дикарей,
гуманность не нажив,
ещё не знали, кто еврей,
и ели всех чужих.

*   *   *


С годами я не делаюсь мудрее,
но чувствую наследственную нить
от генов местечкового еврея,
умевшего всё в жизни объяснить.

*   *   *


Клочки, обрывки, шелуха
из нашей речи разговорной
везде на кружеве стиха
лежат, как духа след узорный.

*   *   *


Я срок земной почти что отмотал,
душа незнамо в ком начнёт сначала,
теперь коплю презренный я металл,
чтобы вдова детей не огорчала.

*   *   *


В немой не корчись укоризне
и постыдись угрюмой позы:
в тернистый путь семейной жизни
Творец повтыкивал и розы.

*   *   *


Женщины чужих мужчин уводят,
а мужья чужих уводят жён,
в этом интенсивном хороводе
каждый подвиг с риском сопряжён.

*   *   *


Сам себя усерднейший читатель,
начисто запутавшись в ролях, –
«Богохульник, но богоискатель», –
я себе заметил на полях.

*   *   *


Весьма разнообразно время множит
в нас перемены личного всего;
дерьмо, конечно, стать иным не может,
но дивны превращения его.

*   *   *


Меня приводит в умиление
всё то, что мне познать невмочь,
а перистальтика мышления –
та вообще темна, как ночь.

*   *   *


Привычная мила мне колея,
обидно только мне за этот путь:
по мне слезу прощальную пролья,
его продолжит вряд ли кто-нибудь.

*   *   *


Блажен, кто бьётся лбом о стены
и ощущает упоение,
но рушат подлые системы
лишь только тихое гниение.

*   *   *


В Израиле нету незримых клешней
и всё по-другому во всём,
и Богу отсюда гораздо слышней,
какую херню мы несём.