Алексей Зырянов

Евгений МИНИН. «Погоня за ветром». Иерусалим: «Библиотека Иерусалимского Журнала», 2012.

Он сам себя не прочь именовать двуликим Янусом. Но что обозначает выражение сие ‎– ‎«двуликий Янус»? Неискренний, двуличный. Но ничего из образа такого не годится, чтоб определить в достойной мере Евгения. Лишь старое предание, а вернее, миф, что Янус – бог с двумя мордахами: одним лицом он молод и смотрит в предстоящее, другим – напротив, старческим лицом, в противовес наставленным упрямо, – в былые времена. Но видом всем Евгений Минин – не старец, да и не малец. Он средних лет, в расцвете жизни неизменной, как истинный творец, душою молодится. Румян, как юноша; седой, как старец. Как была для Риммы Казаковой «бесконечно симпатична детскость» в самой его душе, так и осталась. Я с нею здесь согласен.

Но если вспомнить Древний мир, то сколько тамошние недотёпы ждали мнимого соизволения богов? А тут не устаём и не скучаем почти что каждый день со всё новейшею задумкой Минина – пародией на стих чужой.

Да, есть как будто два лица – два человека будто. Две маски Минина: он – ярый пародист и он же ‎– ‎мягкий лирик.

Евгений Минин не испытывает жалость к любым из всех поэтов, но зато острее чувствует своим сердечным клапаном всё ту же преданность малюсеньким друзьям, которых приучаем мы к квартире, которых любим за простые составные части: хвост, четыре лапы, мокрый нос. Нет, не случайно он попал в призёры конкурса стихов о лучших спутниках людей.

И, вправду, зачем жалеть мастеровитых и даже новичков в литературе. Другое дело, к преданным друзьям – конечно, Евгений Минин – Человек, он знает цену верности, поэтому жалеет больше их. Собак на подлость не приучишь, а вот упорнейших поэтов и розгой не отучишь складывать из непечатных и печатных слов всё новые стихотворенья.

Имеется во всей культурной сфере: мэтры, полумэтры, у коих строчек вязь на километры. Евгений Минин всем им не прощает: бессвязности, надменности, высокопарной чуши, да и любви к банальностям, что отравляют душу.

Конечно же, тот ошибётся человек, кто посчитает все насмешки Минина над рифмоплётами – главнейшей целью творческой стези. Уверен, спроси Евгения об этом, представь ему на выбор, Евгений изберёт поэзию, взамен отдав обзор всех ляпов и конструкций, Но… Он – апогей в «пародистых» стихах, он на Парнасе пародийном Аполлон, к которому смешливых муз гарем всю творческую жизнь хранит любовь.

Узнать, кто вдумчиво читает и пылко любит поэтичный слог, по крайней мере, достоверно невозможно. Но вот отметить усердия всего лишь одного из нынешних сынов Израиля – возможно точно, он один – Евгений Минин.

Он говорит: «…в пародии порой подобен псу: когда взял след, то нет разбора: друг или враг – нет никому спасенья». Чего уж там про современников, когда и классикам досталось, которым побоятся вставить самонадеянные критики стихов сегодняшних журналов.

Но здесь он без кощунства и не ради осмеяния неточных рифм или бессмыслиц, но параллельно создаёт: то равное по смыслу, но иное; то продолженье строк, как будто утаённых поэтами Серебряного века.

Известен Минин как поэт, но с грустью и печалью в строчках. Но так далёк Израиль – средоточье Ближнего Востока, ‎– ‎что логикой не вразумлю: откуда вот такая плодовитость, когда в печали не идёт работа не только у персоны примитивной, но перво-наперво – у личности литературной с амбицией на миллионы алых роз к своим ногам и восклицающей гурьбой фанатов в трёхстах вагонах с несущимся к нему локомотивом?

Казалось бы, тоска всегда пребудет – защиты нет вовек, но каждый день, читая всех своих коллег-поэтов, работает Евгений Минин, как конвейер от немецких автопромов, оттачивая стиль свой и расширяя смыслы посторонних.