Татьяна Азаз-Лившиц

О книге Юлии ВИНЕР «Место для жизни»

Соломон Исакович‎ – странный одинокий как перст человек с нелепой мечтой о личном ‎бассейне. С невероятной изобретательностью ‎и упорством он строит ‎бассейн в неожиданно полученной им одно-‎комнатной квартире на окраине Москвы. Один ‎только раз ему удает‎ся погрузиться в теплую голубую воду и перенестись в волшебный ‎‎сверкающий мир, далеко-далеко от ленивого и грубого пренебреже‎ния окружающих. Соседская ‎квартира залита, и его отправляют в ‎психушку. Там врачиха, наблюдающая за ним с холодным ‎‎любопытством вивисектора, уговаривает его ехать «к своим». До тех ‎пор Соломон Исакович, ‎несмотря на имя и внешность, евреем себя не ‎ощущал, а от сопровождавшего его всю жизнь ‎бытового антисеми-‎тизма умел привычно отрешаться.

То ли единственное погружение в ‎воду на него повлияло, то ли психушка, но мысль, показавшаяся ему ‎поначалу нелепой, постепенно укореняется в сознании, и он ‎начинает готовиться к отъезду с тем ‎же упорством и основательно‎стью, как до этого занимался строительством‎ домашнего бассейна. В ‎‎Израиле он оказывается в совершенно ином мире, пронизанном ‎солнцем и непривычными ‎звуками. ‎

И окружающие здесь намного терпимее и добрее, хотя очень скоро он обнаруживает, ‎что «свои» на самом деле такие же чужие и ‎равнодушные, как и соседи в Москве. ‎

И, ‎терпеливо дождавшись собственного закутка, он снова затевает ‎строительство бассейна… ‎

Повесть Юлии Винер «Соломон Исакович», написанная более ‎тридцати лет назад, ‎пронизана атмосферой того времени‎ – решимостью и готовностью из жутко-‎обыденной реальности брежневского ‎застоя прорваться в Зазеркалье. И… ощущением экзистенциального ‎‎тупика и в новой жизни. ‎

Личный бассейн на земле Палестины‎ – какая замечательная мета-‎фора наивных и пылких ‎сионистских надежд упрямых одиночек, ото-‎рванных от действительности Израиля, мечтателей ‎‎70-х годов!‎

Кажется, и их Мечта, и они сами исчезли без следа в жарких зы‎бучих песках, в мареве ‎хамсина, затерялись в переулках между уны‎лыми блочными коробками и новейшими ‎сверкающими на солнце ‎стеклянными небоскребами и просто растворились в могучих волнах ‎‎массовой алии. «Соломон Исакович»‎ – это и реквием по ним. Есть ли ‎для этих людей место в нашей ‎коллективной памяти?‎

Цикл рассказов из жизни Израиля начала ХХI века, который в ‎книге предваряет повесть, ‎прямого ответа на этот вопрос не дает. Но ‎он совершенно определенно свидетельствует о новых ‎временах. ‎

Романтических иллюзий у его героев‎ – нынешних небогатых оби-‎тателей Иерусалима‎ – ‎почти не осталось.

Мечты стали иными, неотделимыми от конкретных житейских нужд ‎‎«обустройства». Подзаголовок «Квартирный сюжет» точно отражает тот факт, что «магическим ‎кристаллом» для исследования жизни общества писатель выбирает пресловутый квартирный ‎вопрос. В стране с высоким уровнем ‎иммиграции и хронической нехваткой дешевой ‎жилплощади этот ‎вопрос действительно стоит очень остро.‎

Персонажи этого цикла‎ – самые обычные «маленькие люди»: рыночный торговец, мелкий ‎строительный подрядчик, нянька при старике, бомжи, девушка‎ – квартирный маклер, ‎пенсионеры, неустроенные новые репатрианты, владелец небольшой кондитерской, собравшаяся ‎разводиться семейная пара. Обширная галерея образов людей, ‎далеких друг от друга по ‎воспитанию, традициям и подходу к жизни, ‎очутившихся в одном месте и в одно время – в ‎Иерусалиме послед-‎него десятилетия. Юлия Винер‎ – истинный знаток иерусалимского ‎быта: его ‎типажей, житейских деталей, топографии. Того материала, ‎из которого складывается ‎подлинный образ города. И на героев ‎своих она смотрит с ироническим сочувствием, ‎изображая их ‎привычки и слабости обстоятельно и продуманно. Роковое совпадение ‎привело к тому, что они все оказываются неподалеку от ‎маленького кафе на первом этаже ‎пятиэтажного жилого дома в ‎центре города во время теракта, ‎коренным образом меняющего их ‎жизни.‎

Жожо, например, мечтает прибавить к своей кофейне маленький ‎закуток за стеной, чему ‎мешает противнейшая старушка-соседка, ‎незаконно, по сути, его занявшая. Старушка погибает ‎во время ‎взрыва, и Жожо осуществляет свой план. Шоша и Шуши с четвертого ‎этажа хотят ‎продать квартиру, потому что решили развестись. Но во ‎время взрыва они спасают жизнь друг ‎другу и так и остаются вместе, ‎пережив заново глубину своей неотменяемости друг для друга… ‎Дряхлая Хана, одна занимающая трехкомнатную квартиру на ‎‎третьем, все не решается переехать к дочери. Во время взрыва ‎погибает ее любимица-кошка, и ‎причины откладывать переезд не ‎остается. Недавняя репатриантка Юля с грубоватой ‎наивностью ‎вознамерилась получить в наследство от одинокого бездетного ‎художника, за ‎которым она ухаживает, трехкомнатную квартиру в ‎центре города. Художник гибнет, однако ‎его квартира по завещанию, ‎составленному тридцать лет назад, отходит к дальней племяннице. ‎

Не уносясь в заоблачные дали воображения, не падая в колодец ‎бурных эмоций и ‎тщательно минуя идеологические ловушки, Винер ‎пристально всматривается в окружающую жизнь‎ – нашу жизнь. Она ‎не боится заметить, что пестрая ‎мозаика индивидуальных биографий ‎не сплавляется амальгамой взрыва в единую ‎национальную судьбу. ‎Кого-то «прилепляет», а кого-то и отсекает. ‎

В нескольких рассказах есть ощущение ‎сконструированности. И ‎дело не в главном сюжетном ходе. Он‎ – эффектный и броский ‎‎скрепляющий узел, но он же и достоверен, как страницы израильской ‎газетной хроники. Дело в ‎искусственности некоторых персонажей. ‎Ну, например, странной женщины, забывшей ‎повзрослеть. Время от ‎времени ее посещают чудесные видения, «сны наяву»: невесомая, она ‎‎плывет в голубой океанской воде, смывающей все печали и делаю-‎щей тело гибким и ‎послушным, к тропическому острову, где всегда ‎ждет ее вечно молодой возлюбленный в ‎туземном оперении. Пара-‎фраз Великой Мечты, выродившейся в «эскапизм», бегство от ‎‎реальности? Но зачем и почему она понадобилась здесь автору? ‎Также ‎‎«выпадает» из общей тональности рассказ о беспечном ‎молодом человеке, озабоченном лишь ‎тем, как «поверить дела любви ‎словами» (а не «слова‎ – делами»). Может, еще неведомо для ‎себя, он ‎готовится к писательству, но кажется плоским в своем увлечении. ‎

В цикле рассказов выражена ‎атмосфера более позднего времени ‎‎– неожиданный или незапланированный поворот событий теперь ‎‎уже не является трагическим крушением Большой Мечты, не‎совместимой с жизнью.

Нет, это ‎несовпадение наших планов с ‎естественным, неуправляемым ходом событий, включающим в себя, к ‎несчастью, и террор, и является самой что ‎ни на есть реальной ‎жизнью…‎

Но по-прежнему герои Винер ищут не только и не столько место ‎для жилья. Речь идет о ‎поиске места в жизни. И поскольку поиск этот ‎продолжается здесь и сейчас, он и превращает ‎нашу страну в место ‎для жизни. ‎