Соломон Исакович – странный одинокий как перст человек с нелепой мечтой о личном бассейне. С невероятной изобретательностью и упорством он строит бассейн в неожиданно полученной им одно-комнатной квартире на окраине Москвы. Один только раз ему удается погрузиться в теплую голубую воду и перенестись в волшебный сверкающий мир, далеко-далеко от ленивого и грубого пренебрежения окружающих. Соседская квартира залита, и его отправляют в психушку. Там врачиха, наблюдающая за ним с холодным любопытством вивисектора, уговаривает его ехать «к своим». До тех пор Соломон Исакович, несмотря на имя и внешность, евреем себя не ощущал, а от сопровождавшего его всю жизнь бытового антисеми-тизма умел привычно отрешаться.
То ли единственное погружение в воду на него повлияло, то ли психушка, но мысль, показавшаяся ему поначалу нелепой, постепенно укореняется в сознании, и он начинает готовиться к отъезду с тем же упорством и основательностью, как до этого занимался строительством домашнего бассейна. В Израиле он оказывается в совершенно ином мире, пронизанном солнцем и непривычными звуками.
И окружающие здесь намного терпимее и добрее, хотя очень скоро он обнаруживает, что «свои» на самом деле такие же чужие и равнодушные, как и соседи в Москве.
И, терпеливо дождавшись собственного закутка, он снова затевает строительство бассейна…
Повесть Юлии Винер «Соломон Исакович», написанная более тридцати лет назад, пронизана атмосферой того времени – решимостью и готовностью из жутко-обыденной реальности брежневского застоя прорваться в Зазеркалье. И… ощущением экзистенциального тупика и в новой жизни.
Личный бассейн на земле Палестины – какая замечательная мета-фора наивных и пылких сионистских надежд упрямых одиночек, ото-рванных от действительности Израиля, мечтателей 70-х годов!
Кажется, и их Мечта, и они сами исчезли без следа в жарких зыбучих песках, в мареве хамсина, затерялись в переулках между унылыми блочными коробками и новейшими сверкающими на солнце стеклянными небоскребами и просто растворились в могучих волнах массовой алии. «Соломон Исакович» – это и реквием по ним. Есть ли для этих людей место в нашей коллективной памяти?
Цикл рассказов из жизни Израиля начала ХХI века, который в книге предваряет повесть, прямого ответа на этот вопрос не дает. Но он совершенно определенно свидетельствует о новых временах.
Романтических иллюзий у его героев – нынешних небогатых оби-тателей Иерусалима – почти не осталось.
Мечты стали иными, неотделимыми от конкретных житейских нужд «обустройства». Подзаголовок «Квартирный сюжет» точно отражает тот факт, что «магическим кристаллом» для исследования жизни общества писатель выбирает пресловутый квартирный вопрос. В стране с высоким уровнем иммиграции и хронической нехваткой дешевой жилплощади этот вопрос действительно стоит очень остро.
Персонажи этого цикла – самые обычные «маленькие люди»: рыночный торговец, мелкий строительный подрядчик, нянька при старике, бомжи, девушка – квартирный маклер, пенсионеры, неустроенные новые репатрианты, владелец небольшой кондитерской, собравшаяся разводиться семейная пара. Обширная галерея образов людей, далеких друг от друга по воспитанию, традициям и подходу к жизни, очутившихся в одном месте и в одно время – в Иерусалиме послед-него десятилетия. Юлия Винер – истинный знаток иерусалимского быта: его типажей, житейских деталей, топографии. Того материала, из которого складывается подлинный образ города. И на героев своих она смотрит с ироническим сочувствием, изображая их привычки и слабости обстоятельно и продуманно. Роковое совпадение привело к тому, что они все оказываются неподалеку от маленького кафе на первом этаже пятиэтажного жилого дома в центре города во время теракта, коренным образом меняющего их жизни.
Жожо, например, мечтает прибавить к своей кофейне маленький закуток за стеной, чему мешает противнейшая старушка-соседка, незаконно, по сути, его занявшая. Старушка погибает во время взрыва, и Жожо осуществляет свой план. Шоша и Шуши с четвертого этажа хотят продать квартиру, потому что решили развестись. Но во время взрыва они спасают жизнь друг другу и так и остаются вместе, пережив заново глубину своей неотменяемости друг для друга… Дряхлая Хана, одна занимающая трехкомнатную квартиру на третьем, все не решается переехать к дочери. Во время взрыва погибает ее любимица-кошка, и причины откладывать переезд не остается. Недавняя репатриантка Юля с грубоватой наивностью вознамерилась получить в наследство от одинокого бездетного художника, за которым она ухаживает, трехкомнатную квартиру в центре города. Художник гибнет, однако его квартира по завещанию, составленному тридцать лет назад, отходит к дальней племяннице.
Не уносясь в заоблачные дали воображения, не падая в колодец бурных эмоций и тщательно минуя идеологические ловушки, Винер пристально всматривается в окружающую жизнь – нашу жизнь. Она не боится заметить, что пестрая мозаика индивидуальных биографий не сплавляется амальгамой взрыва в единую национальную судьбу. Кого-то «прилепляет», а кого-то и отсекает.
В нескольких рассказах есть ощущение сконструированности. И дело не в главном сюжетном ходе. Он – эффектный и броский скрепляющий узел, но он же и достоверен, как страницы израильской газетной хроники. Дело в искусственности некоторых персонажей. Ну, например, странной женщины, забывшей повзрослеть. Время от времени ее посещают чудесные видения, «сны наяву»: невесомая, она плывет в голубой океанской воде, смывающей все печали и делаю-щей тело гибким и послушным, к тропическому острову, где всегда ждет ее вечно молодой возлюбленный в туземном оперении. Пара-фраз Великой Мечты, выродившейся в «эскапизм», бегство от реальности? Но зачем и почему она понадобилась здесь автору? Также «выпадает» из общей тональности рассказ о беспечном молодом человеке, озабоченном лишь тем, как «поверить дела любви словами» (а не «слова – делами»). Может, еще неведомо для себя, он готовится к писательству, но кажется плоским в своем увлечении.
В цикле рассказов выражена атмосфера более позднего времени – неожиданный или незапланированный поворот событий теперь уже не является трагическим крушением Большой Мечты, несовместимой с жизнью.
Нет, это несовпадение наших планов с естественным, неуправляемым ходом событий, включающим в себя, к несчастью, и террор, и является самой что ни на есть реальной жизнью…
Но по-прежнему герои Винер ищут не только и не столько место для жилья. Речь идет о поиске места в жизни. И поскольку поиск этот продолжается здесь и сейчас, он и превращает нашу страну в место для жизни.