…да и всего-то четыре часа лёту,
ну, с половиной, а там уже электричка.
И никаких ОВИРов. Иди с повинной.
Вот и просёлок, вот они – луг, речка…
Братом меня называл, братом, и был братом –
мне, моему брату, всему свету.
Пел про любовь и смерть и ушёл крылатым.
В городе этом больше его нету.
Больше нигде нету этой страны советской,
антисоветской, блядской, смешной, любимой,
этой страны первой любви детской,
черемухою светящейся и рябиной.
Над Иудейской пустыней парит лето
и от весны не требует послесловий,
жар загребая всего и того света
этой страны – первой и остальных любовей.