ПРО ЭТО
1
Припомнишь – будто тронешь снова.
В моей душе хранятся впрок
Зимы свалившейся обновы
И речки летний бережок.
Но погляжу – и поспешаю
В мой Ариэль, домой, сюда,
Где дали без конца и края,
А за грядой – гряда… гряда…
У всех кончается дорога.
И лист слетит, и ты умрешь.
Твой дед и сын узрели Бога,
Ты ж, басурманка, если строго,
Чего же просишь или ждешь?
Ни дальних сфер. Ни воскрешений.
Мне хочется звезды во мгле.
И снов, невнятных сновидений –
Как на земле. Как на Земле.
2
И если я сейчас умру,
То все равно сверх ожиданья
Соприкасалась с мирозданьем
И утречком, и ввечеру.
За что такой мне даден срок,
Стесняюсь спрашивать у Бога.
Как выпало, легла дорога,
И край холмистый рядом лег.
Все беды вспомнить не могу,
Но были чудные мгновенья…
Как драгоценные каменья,
Перебираю. Берегу.
3
Сколько лет, сколько зим!
Путь влечет сквозь года –
То длиннее, то круче, короче.
Ох, известно куда,
неизвестно
– когда,
Вот поем и, бывает, хохочем.
Голубая планета, что будет с тобой?
Гнев стихий не имеет границы.
На закаты в полнеба,
на
бегущий навстречу прибой,
На соседскую кошку –
хвостище
пушистый трубой –
Всё гляжу и гляжу: там, боюсь, не приснится.
Но зато пустяков я и знать не хочу:
От инфаркта или от инсульта?
Призовут – опечалюсь,
но
в срок улечу,
В утешенье – пока доберусь – захвачу
Ту партиту под пальцами Гульда.
А финал – без меня – и торжествен, и прост.
Раздвигаются кем-то кулисы.
Нет у жизни конца –
многоточие
звезд…
Восклицательный знак кипариса!
ВОТ ИСТОРИЯ КАКАЯ
1
для чего объяснить не могу
кинопленку в себе берегу
не какой-то особенный день
а посмотрит другой дребедень
лодки мокрый дощатый мосток
длинный остров кусты и песок
[склейка] тащится наш эшелон
по бескрайности наискосок
дети мамы кругом старики
чемоданы узлы узелки
чтобы легче достать в мой рюкзак
втиснут сверху борис пастернак
полки сбиты подобие нар
тэбэцэ это кашель и жар
и сиянье коричневых глаз
и готовность к судьбе про запас
пью из кружки отдельной моей
из раздвинутых тянет дверей
лязг на стыках качает и мчит
со звездою звезда говорит
[склейка] едем а двое стоим
от костра подымается дым
тихо рань предрассветная тьма
жив ли ранен
умру
без письма
2
И когда зараза минет,
Посети мой бедный прах.
А Эдмонда не покинет
Дженни даже в небесах.
пускай ничто не вечно
под луной
но я зажмурюсь и возникнут сбоку
скамеечка где ты еще со мной
магнитофон в одном из верхних окон
и голос
сердце
дрогнет неспроста
мелодия трагически чиста
ее мы вместе до смерти любили
ни ты ни я до смерти не забыли
но что мы можем унести туда
есть разная чума
пока
я тут
хочу до крайних тающих минут
на том пиру упиться без предела
печалью и весельем
красотой
которая нас краешком задела
и чудом вознесла над суетой
темнеет небо гаснущего дня
пылай огонь
спой
мери для меня
3
была в ухабах вся дорога
зато не жалуюсь долга
не хлеба
неба
было много
бульваров что почти луга
и заштрихованных дождями
и колким снегом фонарей
и расстояний между нами
и поездов
скорей
скорей
война победа но эпоха
гнала и гнула не туда
не просто впроголодь и плохо
а лжа а лагеря
беда
свой невезеж тащили сами
и все темно
не
полоса
меня лечили и спасали
больших поэтов голоса
уже я с горочки спустилась
а даль как в детстве далека
ну как иначе
утомилась
но все мне кажется
легка
планете худо жизнь хлопочет
но где-то к близкому концу
в мои как дочка смотрит очи
и будто гладит по лицу
ЙОМ-КИПУР
Сыну моему Авруму
Такая синь и облако –
гора.
Над взгорьями такой распах простора!
Мне с этим чудом расставаться скоро.
Но нет, еще не сказано: пора.
Минута – это, знаете, не миг.
Подумать только: целая минута!
Достанет, чтоб приник ты и отник
И полдуши, любя, отдал кому-то.
А час? А день, что до звезды светил?
А если – год?
Вторая
жизнь. Без шуток.
Чтоб вспомнить всех,
вразбивку
сотни суток,
Для грусти, для улыбки промежуток.
Подарок? Дар…
То
Он тебя простил.