Мы ехали по Иерусалиму, мимо Старого города, таких тёплых стен в вечернем свете, смотри, сказал Дима Кимельфельд, ты такого нигде не увидишь. Да ладно, отмахнулся Володя, я же не к камням приехал в гости, ребята, скажите, как вы, как вам поётся-пишется?..
Такой сложный был этот вопрос «Как дела?», мы только-только поменяли кожу и каждое прикосновение… да что там говорить, но он спрашивал так спокойно, словно мы продолжали попивать чаёк где-нибудь в Харькове или Саратове… О чём поём?
«Песне, – писал Берг, – написанной без оглядки на цензуру и промфинплан, сам Бог велел не оглядываться и на конъюнктуру. Чем не родовой признак?» Писать без оглядки, своими словами, искренне. Такое непосильное требование выдвигал Берг, конечно, шучу насчёт «непосильного», но тем не менее…
Сверим наши песни, старый мой товарищ,
Как сверяют главные часы…
Эта песня была гимном и Чимганского фестиваля, и детского КСП «Товарищ гитара», да где только не… Хотя Володя вовсе не выглядел человеком пафосным; скорее, был уютным собеседником, разговор с которым не кончается, невзирая на время и пространство…
И пока наша память с нами, в ней будет жить этот грузный человек с негромким голосом, ненавязчивой гитарой, такими… чисто ланцберговскими песнями.