Трудно представить, что Саши Крестинского нет, что больше не увидеть его высокую спортивную фигуру, его красивое лицо, обрамлённое благородной сединой, не сказать ему, что мы рады его новым книгам, умению быстро сходиться с порядочными людьми. А это, особенно в Израиле, так непросто.
В Петербурге мы не были особенно близки, но образ его был всегда безупречен, порядочен и скромен. Он никогда не старался выделиться, выслужиться. Его книги для детей были замечательны, но первый «взрослый» сборник стихов вышел только в 1990 году.
На прощальном вечере перед моим отъездом в Израиль он эту книгу мне подарил, и в стихотворной надписи были такие слова: Черепа лежат безглазые, / Между ними бродят мальчики босые. / Неоконченною фразою / Ты с поэтами прощаешься, Россия…
Каждая новая Сашина книга поражала богатством используемых поэтических приёмов и удивительно точным, беспощадным зрением:
О, этот запах судебного зала, / Запах клозета, запах вокзала…
И дальше: Что мне о Времени скажет рассказчик, / Не предоставив для носа образчик / Дьявольской смеси из серы и гари, / В коей хрипят посеревшие хари…
С нами рядом жил большой поэт – Израиля и, не побоюсь это сказать, России. По свободе говорения поэтического, по широте души, по интимной доверчивости к читателю и по только ему присущей деликатной интонации…:
Не в своём нам доме жить, Не в своём прощаться. Видишь, выносилась нить, Начинает рваться. Не натягивай, смотри, Шутки с этим плохи, Мы сегодня не внутри, А вовне эпохи. С тылу оползень сплошной, Всё, чем дорожили… Голос птички заводной: «Жили-жили-жили…»
Он был нашим другом. И к этому относился трепетно и серьёзно. Жизнь его была трудной и скудной. Он не жаловался. Его любили.
17 января в Питере прошёл большой вечер памяти Саши. Читали его стихи, слушали старые записи. А 20 февраля мы собрались в Иерусалиме. И опять звучал с магнитофона Сашин голос – с последними стихами самой высшей пробы. Молча мы расходились с этого вечера. А стихи его оставались с нами. И останутся.