Эту, третью по счету, подборку из девяти никогда не публиковавшихся ранее стихотворений Давида Самойлова подготовила к печати и предоставила «Иерусалимскому журналу» вдова поэта Галина Ивановна Медведева. Две первых таких подборки были напечатаны в «ИЖ» № 13 (2002) и № 16 (2003).
АННЕ АХМАТОВОЙ
Учусь у вас достоинству и трудной
Науке быть всегда самим собой.
Ни гул молвы, ни славы голос трубный
Не правят нашей медленной судьбой.
И где-то там, в подкожных наших соках,
Течет печаль и мудрость разлита.
И трудно вам дышать азотом кратких сроков
И пылью типографского шрифта.
май 1963
* * *
Меня Анна Андревна Ахматова
За пристрастье к сюжетам корила.
Избегать бы сюжета проклятого
И писать – как она говорила.
А я целую кучу сюжетов
Наваял. И пристрастен к сюжетам.
О, какое быть счастье поэтом!
Никогда не пробиться в поэты.
1972
ПОХОРОНЫ ХИКМЕТА
Выносите Назыма Хикмета,
Выносите его одного!
Не болярина и не кмета –
Выносите Назыма Хикмета,
Подставляйте плечо под него.
Жестяные колючие лавры
Поднесли на прощанье ему.
Не спеши к нему с чашей заздравной –
Он лежит здесь с природою равный,
Но не равный себе самому.
И одна лишь над свежей могилой
Не роняет напрасно слезы,
Потому что ей чудится дым,
Горький запах их родины милой.
И щебечет со страстью и силой
Ей скворец: о Назым, о Назым!
196З
ПАМЯТИ СМЕЛЯКОВА
Мы не были на «ты»
(Я на семь лет моложе),
И многие черты,
Казалось, в нас не схожи.
Он был порою груб
И требовал признанья.
Но вдруг срывалось с губ
Заветное желанье –
Желанье быть таким,
Каким он быть боялся.
И с неба серафим
Тогда к нему спускался.
Тогда в распеве строф,
Немыслимых вначале,
Звучали пять-шесть слов,
Что спать нам не давали.
Наверно, он знавал,
Что восхваленья пошлы
И что к его словам
Прислушаются позже
И вот уже молва
К поэту благосклонней…
Он вырос, как трава
На каменистом склоне.
И отошел легко
В блаженный сон России
Смеляков
Ярослав Васильич.
1972
* * *
Окончилась драма любви[1]
Такой сокрушительной силы,
Что мчалась, как вихрь, над людьми,
Вокруг оставляя могилы.
Неужто она без надежд
Замкнется в смиренье усталом,
Не сделав, чтоб весь Будапешт
Избраннику стал пьедесталом?
Страшна эта гибель души,
Предсмертная эта бравада
И страх в одинокой глуши,
Где нет ожидания ада.
Я ведаю, что он хотел
Ее, как Лауру, прославить.
Но Господи, как он посмел
Ее в этом мире оставить.
Должна была чаша пролиться,
Должна опустеть, оттого,
Что гибель материалиста,
Пожалуй, страшнее всего.
февраль 1980
Н. СТАРШИНОВУ
Ты в стихе, как на духу,
Ты открыт, как на юру,
Ты ж доверился стиху –
Исповеди на миру.
Так задуман дивный труд
Ради вразумленья чад,
Что, наверное, поймут
И, наверное, простят.
1981
ОКУДЖАВЕ
Что же делать нам, друзья?
Браться за руки? Так ясно
Окуджаве. Но нельзя –
Браться за руки опасно.
Кто-то руку не возьмет,
Вдруг не этот руку стиснет.
Рядом вдруг совсем не тот
На руке твоей повиснет.
Вера ведь не так крепка
В справедливость. Есть всевластье –
И не братская рука,
А наручник на запястье.
1984
* * *
Приснился ласковый Булат,
Он улыбался добродушно.
– Ну как тебе живется, брат?
И он ответил: «Мне не скучно».
– Но хочется голубизны,
Как в небо прянувшему змею.
– А я записываю сны.
Но толковать их не умею.
Была приятная ленца
В неторопливом разговоре
Однако я заметил вскоре:
– А все же хочется винца.
14.03.86
* * *
Эти летние дожди…
Он, невнимательный к природе,
Вдруг вспомнил летние дожди,
Когда все было на исходе,
Когда все было позади.
Тогда в Москве палило лето
И долго не было дождя.
Лишь погромыхивало где-то,
Грозою город обходя.
Но словно по его заказу,
Блеснул изломанный разряд,
Ударил гром. И сразу, сразу
На город рухнул дождепад.
Со всех сторон хлестало, перло,
Блистало, грохало. И он
Вдохнул в истерзанное горло
Благоухающий озон.
От этих запаха и влаги
Легчало у него в груди,
Когда ложилось на бумаге
Про эти летние дожди.
1989
-
Стихотворение посвящено венгерскому поэту Анталу Гидашу и его жене Агнессе Кун – примечание публикатора. ↑