– Ты любишь Битлов? – спросила Надя.
Она собиралась спать. Она уже постелила себе на кушетке. Студент наблюдал за ней. Она сняла халат. И стала похожа на цыпленка. Голубое казенное платье не закрывало колен. Надя была привлекательна.
– Я очень люблю Битлов и Аббу, – говорила она, – я принесла тебе одеяло.
– Я не замерзну, – сказал студент и похвастал: – я никогда не мерзну, я привык спать так.
– Бери, бери, – сказала Надя и дала ему одеяло, – теплее будет.
Студент ждал, пока Надя ляжет. Потом лег на свою кушетку и накрыл ноги одеялом.
– А ты что подумал, когда Алымов про меня говорил? – спросила Надя.
– Когда?
– Ну, помнишь, он говорил, что защитил меня?
– А… Ничего. Он пьян был. Я не придал значения. А что тогда было?
– Да знаешь… – Надя замялась, – здесь был один такой – Жора. Он как-то вечером стал приставать ко мне, но я его послала. Тогда он отнял у меня часы и сделал вид, что уходит. Он думал, что я побегу за ним, ну а потом, сам понимаешь… кричать не буду. Но я, не будь дурой, сказала ему, что пожалуюсь старшему врачу. Он испугался и отдал, да еще просил никому не говорить. А Алымов, как всегда, пьян был. Он после прибежал, говорил, что все в порядке, что никому не надо ничего говорить. В общем, бегал, суетился, пока где-то не заснул.
– Этот Жора у вас тронутый, что ли?
– Да, он вообще такой. У нас здесь раньше одна сестра работала, так он ей деньги предлагал. Целую пачку показывал!
– И она пошла?
– Нет, конечно!
– Ну, дает! Чего она испугалась?! – сказал студент великолепным тоном и сам испугался.
Надя несколько опешила.
– Как?.. Здесь?.. С ним?!
– Не всё ли равно с кем? Деньги никогда не помешают, – студент вошел в роль.
– Ну, знаешь… Здесь не место… И потом он отнял бы деньги и дело с концом.
– Да, вообще-то верно, – студенту стало неловко.
Надя говорила еще, а потом уснула.
Студент ворочался: спать ему не хотелось. Он услышал, что привезли нового больного, и вышел в коридор.
Вера Корнеевна везла женщину в кресле-каталке. Женщина хрипела и хватала воздух руками.
– Скорее, – крикнула Вера Корнеевна студенту, – отвези ее в уборную!
Женщина хрипела: «Скорее! скорее! не могу больше!»
У студента окостенели руки. Каталка цеплялась за дверные косяки. Он привез. Женщина попыталась встать. Студент помогал ей скованными движениями. Он не умел ей помочь. Подбежала Вера Корнеевна. Студент вышел, ломая руки. Он не знал, куда смотреть, и думал поверхностно. Он ходил без цели и слышал, как женщина опорожняется.
Вера Корнеевна позвала его. Она очень нервничала и спешила.
– Вези ее ко мне в кабинет, – сказала она и убежала.
Женщина задыхалась и хрипела, так и не застегнув брюки. Студент привез ее и остался посмотреть.
Вокруг женщины все суетились. Вера Корнеевна схватила ее кисть и пыталась попасть в вену иголкой. Женщина шевелила руками и привставала.
– Кислороду! Кислороду! – шептала она, выделяя изо рта липкую пену.
Платочком она размазывала ее по подбородку.
– Тише, тише! Не дергайтесь! – кричала Вера Корнеевна и искала вену.
Кровь и пена капали на пол. Женщина уронила платочек.
– Кислороду! Кислороду! – шептала она.
Ее повезли в отделение.
В последний момент она увидела свой платочек. Слабым взглядом и рукой она потянулась к нему.
Сестра наступила на платок и затерла им кровь. Женщину увезли.
Врач со «скорой» мыла руки и со смехом говорила: «Хорошенькое у нее было предсмертное расслабление сфинктров!» Потом она ушла. Вера Корнеевна сказала, что виновата «скорая»: «Они ничего не сделали, пока везли».
Студент вышел из кабинета и ходил по коридору, водя пальцем по стене. На полу валялся скомканный платочек. Он был еще влажен.
Альбертози собирал своих мертвецов. Он сажал их вдоль стен на табуретки и на пол. И одевал их в тряпье, а одному дал свой пиджак. Потом он взял скрипку и объявил Паганини или еще что. Мертвецы слушали. Альбертози играл им.
Потом студент и санитар привезли женщину, еще гибкую.
Альбертози усадил и ее и снова играл, пока не устал. Он любил психиатрические лечебницы. Он уложил мертвецов и уснул на секционном столе.