Заметки переводчика
В стихах «новых» израильских поэтов, написанных полвека назад, неожиданна плавность производимых ими разрушений классической поэтики – это не камни, разбрасываемые оттого, что время пришло, а будто портик с частью колоннады рифм и размеров отделился от здания и повис в стороне, как отвязанный воздушный шар.
Вот строки первого (по времени) из этой плеяды – Давида Авидана:
Кто-то пытался стереть пятно со стены.
Но слишком тёмным было оно…
Такилиначе – осталось пятно на стене.
…стал я кухонным ножом соскребать пятно со стены.
А нож был до боли остр.
Его наточили вчера.
Итемнеменее. [1]*
(Из книги «Краны с оторванными губами», 1954)
Кажется, что рифмы у поверхности, затянуты тонкой плёнкой, стоит лишь поскрести ногтем…
И то же у Натана Заха:
Дай мне то, что у дерева есть, чего ему не потерять,
и дай мне свойство утрачивать то, что у дерева есть.
Тонкий эскиз, прочерченный ветром во мраке июньской ночи,
и темень, в которой ни образа, ни чертежа.
(Из книги «Иные стихи», 1960)
Может быть самое «нездешнее» писал тогда Исраэль Пинкас, но и у него прощупывается пульс – не размера, но сложного ритма, а слова узнают друг дружку по созвучию:
И вдруг опечалился я
по ослабшим, и плачется горько по братьям
по старшим: Шимòн, Реувэн
и Левù, они в рыхлую землю ушли,
во мрак подземного дома,
где волосы их продолжают безумно
расти, а также – настырные ногти
с целью, неведомой мне.
(Из книги «Ужин в Ферраре», 1961)
На молодых поэтов 50-х годов, несомненно, влияла поэзия западноевропейского авангарда, но жили они в иврите, вырастали из израильской поэзии, и выходили у них строки, по форме напоминавшие и библейские тексты, и традиционные стихи. Это лучше всего, пожалуй, видно в первых двух сборниках Иеуды Амихая:
Бог жалеет детей в саду,
школьников – чуть поменьше,
а больших уже не щадит,
оставляя одних,
а когда-нибудь им придётся ползком
по горячим пескам
добираться до сборного пункта…
(Из книги «Сейчас и в иные дни», 1955)
Молчанье моё большое и малый крик – будто в упряжке осёл
и бык. Я воду прошёл и огонь прошёл.
Был и в Риме, и в Ерусалиме. Может, поеду в Мекку.
Но сегодня прячется Бог, и «Где ты?» – взывать человеку.
Вот она – слава твоя.
(Из книги «На расстояньи двух надежд», 1958)
«Новые» стихи у Амихая вполне уживаются на одной странице с классическими размерами и регулярными рифмами (я написал было «мирно уживаются», но амихаевские метафоры мирными не назовёшь). Тогда он ещё писал сонеты и рубайи, и циклом из двадцати трёх сонетов «Мы здесь любили» завершается его первая книга. А вторая – открывается сонетом «Не ждали мы».
-
* Переводы с иврита здесь и далее мои. (Я. Л. ↑