В судьбе нет случайностей; человек скорее создает, нежели встречает свою судьбу.
…В сентябре 1981-го, через год после моего приезда в Израиль, когда приходилось заниматься делами, далекими и от профессии, и от всего, к чему я был склонен, судьба свела меня с Руди Портным. В издательстве, расположенном в трехкомнатной квартире с совмещенным санузлом, меня приветливо встретил очень приятный невысокий мужчина, с бородкой и усами а-ля Чехов. Сказав, что ему попадалась моя фамилия в израильской прессе, Руди поинтересовался моим «литературным прошлым». Ничего конкретного не предложив, он взял мой адрес и пообещал при случае обо мне вспомнить.
Прошло месяца три. Как-то вечером, когда мы уже закрыли двустворчатую дверь салона, служившую одновременно и его окном, раздался звонок в дверь нашей квартирки в центре абсорбции в Гило. Открыв, я увидел Руди. Переступив порог и поздоровавшись, он с места в карьер сказал:
– Хаим, я начал издавать журнал. Хотите быть его литературным редактором?
– Вы еще спрашиваете?! – воскликнул я.
– Тогда одевайтесь, нам предстоит горячая ночь: макет должен быть завтра рано утром в тель-авивской типографии. Пока вы одеваетесь, я сбегаю за Софой, корректором.
Через десять минут мы сидели в огромной повидавшей виды машине нашего будущего шефа. Впрочем, Руди стал шефом только моим: у Софы к тому времени уже была постоянная работа. Выехав из Гило, Руди по опустевшим улицам помчал нас к центру Иерусалима.
И вот мы в издательстве. Напившись крепкого чаю, наша троица принялась за работу. Не поднимая головы, мы вкалывали до пяти утра. Я даже не заметил, как пролетела ночь – самая счастливая ночь в моей израильской жизни. Так я начал работать в журнале «Родина».
Поспав несколько часов, я снова приехал в редакцию и познакомился с секретарем шефа Аидой, миловидной женщиной средних лет, художником-графиком Фимой Мельником и композеристкой Беллой (в те годы в издательствах персональных компьютеров еще не было, текст набирали и монтировали на электронных композерах). Впоследствии состав редакции неоднократно менялся. Неизменным оставался только главный редактор еженедельника Руди Портной – талантливый журналист и издатель, человек, обуреваемый идеями, нередко вступавшими в противоречие с действительностью.
До того, как Руди начал издавать журнал «Родина», в его послужном списке уже были несколько великолепных изданий. Среди них – вышедший в 1978 году сборник избранных произведений Мартина Бубера «Веление духа», впервые переведенных на русский в Москве в начале 70-х и распространявшихся в Самиздате. Составил и отредактировал сборник художник Натан Файнгольд. Любимым же детищем Портного была увидевшая свет в 1976-1978 годах серия «Чудо», рассчитанная на репатриантов, изучающих иврит. Серия состояла из интересных брошюр на темы, связанные с Израилем: «Шестидневная война», «Война за независимость», «Так был пойман Эйхман»… Каждую брошюру издатель снабдил оригинальным словарем, в котором ивритские слова были расположены в той последовательности, в какой встречались в тексте, и приведены в тех же грамматических формах. В подарочном варианте все брошюры серии были упакованы в коробку из черного картона с золотым тиснением.
Несколько сотен экземпляров этого роскошного издания Руди передал одному бостонскому книготорговцу. Время шло, а американец вестей не подавал и на письма не отвечал. Через полгода после того, как я начал работать в журнале, нью-йоркские родственники пригласили меня в гости. Руди предложил совместить приятное с полезным: съездить из Нью-Йорка в Бостон (три часа на автобусе), разыскать необязательного компаньона и, предъявив ему копию его расписки в получении книг и доверенность, потребовать от него рассчитаться. Перед отъездом я подготовил материалы на месяц вперед; Руди же пообещал засчитать мне проведенные в Америке дни как рабочие.
Вместе со своим бостонским приятелем и его другом-адвокатом мы нашли книготорговца, успевшего сменить адрес, но денег, увы, не получили, так как все книги оказались непроданными, – и он предложил нам в любое время забрать их. Десять подарочных коробок я у него взял и распродал среди друзей и родственников. Вырученные деньги, вернувшись, вручил Руди, а по свежим впечатлениям от поездки в Штаты написал очерк «Прыжок через океан», опубликованный в трех номерах журнала. В нем, рассказывая о великой Америке, я писал о преимуществах жизни в Израиле. Впрочем, основной результат моей поездки проявился значительно позже.
Содержание журнала и его название соответствовали моему душевному настрою, и я работал, как одержимый. И если вначале Руди относился ко мне настороженно, то через короткое время между нами установились доверительные отношения. Обладая непростым характером, Руди отличался необыкновенной терпимостью к чужим недостаткам. Он умел внимательно слушать собеседника, и, если надо, помогал и словом, и делом. Не случайно в редакцию валом валили люди, многие из которых были его друзьями еще по Тбилиси.
С первых же дней постоянным автором журнала стал замечательный писатель и переводчик Авраам Белов. С середины тридцатых Авраам работал в «Ленинградской правде». Во время антисемитской кампании, начавшейся в 1948 году, он вместе с другими журналистами-евреями был уволен из газеты и остался без средств к существованию. Именно тогда Авраам активно занялся литературной деятельностью. В 1952 году в Детгизе вышел его первый, совместно со Львом Липкиным, труд «Глиняные книги» – об истории дешифровки ассиро-вавилонской клинописи. Книга имела ошеломляющий успех и была переведена на шесть языков. В 1955 году увидела свет книга Авраама Белова «Страна Большого Хаппи» о Древнем Египте.
В Советском Союзе, где иврит был запрещен, Авраам был страстным его проповедником, он первым после 1923 года опубликовал переводы с этого языка на русский. Несколько ранних рассказов Шолом-Алейхема он разослал по редакциям. К счастью, редакторы не знали, что Шолом-Алейхем вначале писал на иврите и лишь потом перешел на идиш. Рассказы были опубликованы в журналах «Нева», «Звезда», «Огонек» как «переводы с еврейского». Впоследствии, когда издательская политика несколько смягчилась, Авраам совместно со Львом Вильскером составил два сборника израильских прозаиков в своих переводах на русский язык: «Рассказы израильских писателей» (М., «Прогресс», 1965) и «Искатель жемчуга» (М., «Наука», 1966). Его переводы с иврита публиковались в журналах и альманахах. В сборнике «Мастерство перевода», который в то время редактировал Корней Чуковский, было напечатано исследование Белова «А. Шленский – переводчик “Евгения Онегина”», после чего между ним и Шленским завязалась оживленная переписка. Сто пять писем, полученные им от большого мастера, Авраам бережно хранил.
Очень много сделал Белов для Бориса Гапонова, который перевел на иврит поэму Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре». Гапонов жил с матерью в Кутаиси в подвальном помещении, работал за гроши в заводской многотиражке. Белов пригласил его в Ленинград, встретил на вокзале и привез к себе. Авраам организовал его выступление в Институте востоковедения. Послушать Гапонова пришли десятки гебраистов и не пожалели: тот выступил с блеском. Гапонов прожил у Авраама целый месяц и за это время перевел на иврит большую подборку стихов Евгения Евтушенко. Белов посоветовал Гапонову послать главы из его перевода Руставели Шленскому. Тот нашел перевод «Витязя» гениальным и взялся опубликовать его в Израиле. По просьбе Шленского Белов выслал ему иллюстрации к поэме работы известного грузинского художника Сергея Кобуладзе, которые придали ивритскому изданию подлинный блеск. Когда книга вышла, Гапонов снова приехал в Ленинград к Белову. На этот раз он прочел в Институте востоковедения доклад «Библейские образы в поэзии Руставели». И снова ему аплодировали как триумфатору.
Репатриировавшись в Израиль в 1974 году, Авраам издал написанную еще в Союзе книгу о Мертвом море «Дно мира» и перевод романа Аарона Мегеда «Хедва и я». В переводе Белова «Библиотека-Алия» выпустила книгу Шауля Авигура «С поколением Хаганы».
С выходом в свет журнала «Родина» у Авраама открылось второе дыхание. Этот далеко уже не молодой человек поражал нас удивительной работоспособностью. Практически в каждом номере журнала печатались очерки Белова, воспоминания, его переводы Шолом-Алейхема, Ицхака Башевиса-Зингера, Шмуэля-Йосефа Агнона… Это и «История одного замечательного перевода» – о переводе Борисом Гапоновым на иврит стихотворения Ивана Бунина «Гробница Рахили». И «Запретная тема» – о бесплодных попытках рассказать в Советском Союзе о Варшавском гетто. В серии очерков, опубликованных под общим названием «Как я был негром», Авраам рассказал, как, оставшись в Ленинграде без работы, писал брошюры и книги за известных и уважаемых людей (среди них был даже Шостакович). А они, поставив свою подпись, делились с ним гонораром или отдавали его целиком. Впоследствии Белов издал эти очерки отдельной книгой на русском языке и в переводе на иврит.
Зная о музыкальном образовании Авраама Белова, ленинградский композитор Гирш Пайкин именно ему прислал ноты балета «Масада» и оперы «Иегуда Галеви». Создание этих произведений было не только творческим, но и жизненным подвигом композитора, ведь он находился в глухом отказе, так как одно время, зарабатывая пенсию, жил и работал в закрытом городе. Обо всем этом Белов тоже рассказал на страницах журнала.
Когда ленинградских узников Сиона стали выпускать на свободу, Авраам Белов, не щадя больных ног, не считаясь с тем, что ему предстоит бессонная ночь, каждого из них встречал в аэропорту. Человек необычайно скромный, довольствовавшийся очень малым, он постоянно за кого-то хлопотал. Авраам исходил немало инстанций, пока добился, чтобы репатриировавшихся в Израиль в 1988 году Пайкина с женой, профессиональной певицей, переселили из гостиничного номера, куда они не могли привезти пианино, в амидаровскую квартиру. Кстати, Пайкиных он тоже встречал в аэропорту, а меня буквально заставил взять у композитора интервью, чтобы я отвлекся и вышел из депрессии, вызванной неизлечимой болезнью моей жены.
Авраам не прекращал литературную деятельность до глубокой старости. В восемьдесят пять лет он начал работать над книгой «Рыцари иврита в бывшем Советском Союзе» и через два года, в 1998-м, она вышла в издательстве «Лира». Работая без отдыха, Авраам успел рассказать о прозаиках, поэтах, публицистах, филологах, учителях иврита, которые, несмотря на жестокие преследования, продолжали творить на языке Библии, изучать и пропагандировать наш древний и вечно молодой язык. Одни из них были расстреляны, другие поплатились годами тюрем и каторжных работ. И все же искоренить иврит в Советском Союзе власти не смогли. Закончив работу над этой книгой, Авраам, такой же «рыцарь иврита», как и ее герои, начал писать новую: «Иврит и идиш – родные сестры», – но завершить книгу ему помешала смерть.
Еще одним постоянным автором «Родины» был Леонард Гендлин. Журналист, коротко знакомый, по его словам, со многими известнейшими людьми, он вывез из Союза огромный архив с досье на всех, кто рано или поздно попадал в поле его профессиональных интересов. Наверное, что-то в этих досье было правдой, что-то – плодом его фантазии. Авторская подпись «Л. Гендлин» дала нам повод называть его между собой «Легендлин». А между тем на страницах журнала в рубрике «Литературные памятники» появлялись эссе Гендлина о Пастернаке, Зощенко, Ахматовой, Гроссмане, Берггольц, Шолом-Алейхеме, Эренбурге… Писал Леонард и об артистах, например, о Михоэлсе, Вертинском, и об общественных деятелях. В каждом материале непременно содержались сенсационные факты. Но наиболее удалась Леонарду Гендлину книга «За кремлевской стеной», изданная в Америке. Полный сил и творческих планов, Леонард неожиданно скончался в возрасте пятидесяти пяти лет.
Постоянно сотрудничал с журналом и Авраам Клейнер. Главный инженер Харьковского машиностроительного завода, он был арестован и осужден как враг народа. Несгибаемый правдолюб, он был из тех, кто указывает всем вокруг себя на допущенные ошибки и предлагает эффективные пути их устранения. В Израиле он стал специалистом в области политики, экономики и военного дела. Почти в каждый номер он приносил статьи, в которых учил израильское правительство тому, как усилить мощь государства и его армии, остановить инфляцию, обуздать извечных врагов Израиля, поднять престиж нашей страны на международной арене.
Когда я сказал Руди, что мне слишком много времени приходится тратить на работу с материалами Клейнера, он меня успокоил:
– Хаим, многие пожилые советские евреи очень любят статьи подобного рода, потому что каждый из них – Клейнер. Читая его материалы, они сверяют с ними свои собственные взгляды и размышления. Так что вы не напрасно тратите время.
Как-то я посоветовал Клейнеру написать о своем лагерном прошлом. Он ухватился за это предложение. В результате появилась повесть под названием «Девять лет», главы из которой мы печатали в журнале. Одна из них рассказывает о противоборстве автора со следователями, пытавшимися его сломить. Но ни бесконечные ночные вызовы, ни многочасовые конвейерные допросы, ни угрозы, ни посулы не заставили Авраама Клейнера признать свою вину, подписать то, что от него требовали. Эта стойкость, по его мнению, спасла ему жизнь или, по меньшей мере, избавила от двадцати пяти лет лагерей.
За два года существования «Родины» в журнале, впервые на русском языке, были напечатаны роман Ганса Габе «Миссия» о международной конференции в Авиньоне, на которой европейские государства, как и страны Северной и Южной Америки, отказались от возможности выкупить евреев у нацистской Германии, чтобы «не поощрять торговлю людьми»; детектив Леонарда Моусли «Операция “Кондор”» – о том, как разведчица-еврейка из Эрец-Исраэль победила фельдмаршала Роммеля; повесть Жоржа Файфера «Пешком к свободе» – о юноше, попытавшемся в одиночку вырваться из социалистического рая; отрывок из написанного на библейский сюжет романа Лиона Фейхтвангера «Ифтах и его дочь»; большая подборка крупнейшего еврейского поэта эпохи Возрождения Иммануила Римского в переводах Геннадия Ярославцева; афоризмы и два неизвестных фельетона Шолом-Алейхема. Были опубликованы письма Шауля Черниховского и повесть Александра Печерского «Восстание в Собиборе». (Предисловие к ним написал все тот же Авраам Белов). Первые свои лагерные новеллы и рассказы опубликовал в «Родине» Лев Консон, ставший впоследствии известным писателем не только в Израиле, но и за его пределами. В восьми номерах журнала печаталось малоизвестное сочинение Николая Лескова «Евреи России».
Зная о любви читателей к детективам, от 6 до 8 страниц каждого журнала (из шестидесяти четырех) Руди выделял на очередное захватывающее повествование, давая его, естественно, с продолжением и обрывая на самом интересном месте. Детективами Э. Квина, Д. Френсиса, А. Кристи нас бесперебойно снабжал работавший в Национальной библиотеке историк и книголюб Савелий Дудаков.
Каждое воскресенье Аида приносила в редакцию кипу газет на иврите и английском, и наш босс отмечал материалы, подлежащие переводу. С нами работало несколько переводчиков – А. Кофман, В. Радуцкий, Э. Вайнштейн. Но лучшим был Пинхас Гиль. Его тексты шли в набор практически без правки.
Под рубрикой «Алия и абсорбция» обсуждались и такие проблемы, как отношение к «прямикам» (тем, кто, выехав из СССР по израильскому вызову, спешил напрямую в Америку или в Западную Европу). В очерке «Заговор против алии?», опубликованном в пяти номерах, с блеском проявился талант Руди Портного – публициста.
В постоянной рубрике «Наш календарь (история, факты, события)» командующий Центральным военным округом во время Шестидневной войны генерал Узи Наркис представлял читателям страницы героической, а нередко и трагической истории Израиля.
…Между тем материальное положение шефа становилось все хуже и хуже. Угнаться за галопирующей инфляцией, поднимая стоимость журнала, было невозможно. Когда же наступило время, что Портной не смог выплатить своим сотрудникам зарплату, произошло чудо.
В один из весенних дней 1983 года на столе у Руди зазвенел телефон. Он снял трубку. Человек на другом конце провода говорил по-русски с едва уловимым акцентом и так громко, что я слышал весь разговор, поэтому передаю его с протокольной точностью.
– Здравствуйте! Мне нужен Руди Портной.
– Я слушаю.
– Меня зовут Михаэль Горен. Я – врач-натуропат. Мне известно, что вы – хороший издатель. Знаю также, что у вас сейчас материальные трудности.
– Вы недалеки от истины.
– Я написал книгу «Путь к здоровью и долголетию»; она издана на иврите и испанском. Если вы согласны издать ее русский перевод – он у меня есть, – я заплачу вам в качестве аванса пять тысяч долларов. Да, да, вы не ослышались – пять тысяч долларов.
– Я согласен.
– Тогда приезжайте, я буду вас ждать, – и прежде чем повесить трубку, доктор Горен продиктовал свой адрес.
– Хаим, вы на машине? – спросил меня Руди. – Тогда поехали.
В дверях квартиры нас встретил почтенный старец с абсолютно белой окладистой бородой и удивительно молодыми глазами. Оговорив условия и напоив Руди и меня чаем, он вручил Портному рукопись и чек на обещанную сумму. В тот же день сотрудники редакции получили зарплату. Книга «Путь к здоровью и долголетию» вышла в 1984 году. Отредактировал ее, а по существу, перевел заново Авраам Белов.
Были в жизни журнала, точнее, его сотрудников, не только чудеса, но и весьма приятные сюрпризы и неожиданности.
Однажды Руди попросил меня написать о художнике Михаиле Джанашвили, с которым он был знаком еще в Тбилиси. Уже назавтра в редакцию пришел Миша со своей очаровательной женой Верико. А еще через пару дней я побывал в студии художника в районе Тальпиот Мизрах, познакомился с его работами, подробно расспросил. И в Израиле, и в Тбилиси основной в творчестве Михаила Джанашвили была еврейская тема. И власти не только Грузии, но и Москвы, где у него были персональные выставки, смирились с этим – такова была сила его искусства. Вскоре в двух номерах «Родины» появился иллюстрированный очерк под названием «Свет правды и добра».
Какой банкет устроила по этому поводу семья Джанашвили, пригласив всех сотрудников редакции! Я в жизни своей не видел такого количества всевозможных блюд, не слышал таких умопомрачительных тостов. До тех пор я только слышал о грузинском хлебосольстве, а тут убедился в этом воочию.
…Руди делал все, чтобы спасти любимое детище, и все же в условиях катастрофической инфляции и почти абсолютного прекращения алии журнал пришлось закрыть. Читатели воспринимали это как личное несчастье, о чем говорили мне многие из тех, кого я знал. Для меня же журнал «Родина» был дорог еще и тем, что, работая в нем, я написал и опубликовал свою первую книжку «С Израилем в сердце». Обложку к ней оформил Михаил Розенталь, портрет мой нарисовал замечательный художник Андрей Резницкий.
После закрытия «Родины» Руди отправился в Америку – искать деньги для издания нового журнала «НЕС» (на иврите «нес» означает чудо; он использовал это слово и как аббревиатуру названия «Независимый еженедельник событий»). Тогда-то Руди и пригодились те самые подарочные коробки серии «Чудо». Забрав книги у своего несостоявшегося компаньона, он пристроил их в различных еврейских организациях, где заодно нашел спонсоров, готовых финансировать его новое издание.
Вернувшись в Израиль, Руди набрал новый штат, в котором были аж две женщины-корректора: одна – для журнальной работы, другая – для книгоиздательской. Портного подвела свойственная ему авантюрная жилка. Первые три номера журнала газетного формата он выпустил с цветной обложкой тиражом в десять тысяч экземпляров. Для столь громадного тиража никаких оснований не было. «Родина» в период своего расцвета выходила тиражом в три с половиной тысячи. Обложка резко увеличила стоимость журнала, а формат оказался неудобным для читателей. В результате из тиража первых трех номеров были раскуплены от силы по полторы тысячи экземпляров, а журнал превратился в обычную газету.
И тут Руди постигла новая беда. 7 июля 1984 года, вскоре после ареста нескольких человек, принадлежавших к так называемому еврейскому подполью, в еженедельнике «НЕС» была опубликована статья Пинхаса Гиля «Еврейское подполье? Молодцы!» В свое время Пинхас опубликовал там же разгромную рецензию на книгу небезызвестного и ныне Исраэля Шамира, в которой тот поливал грязью Израиль. Прочитав статью, Шамир отнес ее депутату Кнессета от партии МАПАМ Яиру Цабану с соответствующими комментариями. Тот отправил письмо юридическому советнику правительства Ицхаку Замиру с требованием расследовать «подстрекательско-расистскую деятельность» еженедельника. В результате Пинхасу и Руди было предъявлено обвинение в «публикации материалов, подстрекающих к мятежу» и в «публикации материалов, содержащих поддержку насильственных действий». По первому пункту максимальное наказание предусматривало пять лет заключения, по второму – на два года меньше. Процесс начался 24 января 1985 года и продолжался почти три года, в течение которых на выход еженедельника «НЕС» был наложен запрет. В конце концов, благодаря блестящему адвокату Аарону Папо, подсудимые были оправданы по первому пункту обвинения, по второму же – признаны виновными и приговорены к трем месяцам заключения условно и штрафу в размере пятисот шекелей каждый.
Руди ничего не оставалось, как начать издание нового еженедельника, который он назвал «Обзор». Издательство к тому времени уже сменило имя и называлось «Интегра». Гарантами банковских ссуд, которые ему пришлось для этой цели взять, выступили его приятели. И после краха очередного еженедельника им пришлось выплачивать долги Руди. Это был не первый раз, когда гаранты Портного оказывались должниками. Конечно, никакого злого умысла с его стороны не было, ведь он всегда рассчитывал на благоприятный исход… Кстати, в этом издательстве вышла книга моего брата Ицхака Вейнгера и его жены Любы Кристол – чемпионки мира по шахматам среди женщин в игре по переписке «Хобби, покорившее вершину». Руди не только блестяще справился с необычной для него работой, но и сам великолепно оформил обложку. Книга имела большой успех в шахматном мире.
После того, как закрылся и «Обзор», Руди уехал на несколько лет в Москву. Вернувшись в Израиль, он с помощью врача, занимавшегося неконвенциональной медициной, открыл издательство «Эдри и Портной Энтерпрайз» и переиздал серию «НЕС», рассчитывая, что «Большая алия» заинтересуется этим интересным и необычным пособием. Но, увы, обновленная серия массового покупателя не нашла.
…Последние годы Руди существовал на зарплату ночного сторожа и социальную помощь, выплачивая до последнего дня кредиторам долги из своих скудных доходов.
Авторы некролога, опубликованного в газете «Вести» 18 июля 2002 года, писали: «…не каждый смог бы, лишившись любимого дела, бизнеса, общественного статуса, семьи, связей, влиятельных друзей (один из них, генерал Узи Наркис, умер за несколько лет до этого), остаться гостеприимным хозяином, интересным, темпераментным собеседником и другом, редко просящим о помощи, но способным ее оказать… Стоит вспомнить и его замечательную улыбку, с которой он произносил традиционную фразу: «Я прошу оказать нам честь – пожаловать на несколько рюмок вина».