ОКТЯБРЬ 93
Джону
ты играешь семь и восемь
я играю семь и девять
это финиш это осень
это зайчик понедельник
раз два три четыре пять
вышел зайчик погулять
раз два три четыре пять
вышел дядька пострелять
ну чего вы в самом деле
не даете погулять
ну чего вы в самом деле
не даете пострелять
разве в шахматном прицеле
различимы наши цели
мы еще не разбежались
мы еще не полетели
мы еще не прилетели
это финиш-фотофиниш
черный ворон ясный сокол
сколько птичек ты укокал
ухандыкал – не починишь
зайчик-зайчик…
жизнь дается только – раз
жизнь дается только – два
жизнь дается только – пли
жизнь дается много раз
жизнь дается только детям
проведи ее в буфете
уничтожь ее как класс
Г-ди помилуй нас…
зайчик-зайчик
птички-птички
детки-детки
дядьки-дядьки
близко-близко
тихо-тихо
страшно-страшно-страшно-страшно
больно-больно-больно-больно
страшно-страшно-страшно-страшно
стыдно-стыдно
глупо-глупо
глухо-глухо
детки-детки
дядьки-дядьки
тетки-тетки
что за странная страна
не привыкнешь ни хрена
не отвыкнешь ни хрена
пять
четыре
три
два
один –
Москва, октябрь 1993
* * *
пока ты не поймешь что ты один
но состоящий из различных знаков
огня воды металла и земли
замешанных однажды на любви
пока ты не поймешь что ты один
что мир един и всюду одинаков
а ты частично непереводим
пока ты не поймешь что ты один
иных уж нет а те уже далече
что выпить нет хотя еще не вечер
и все открыто блин а денег нет
и те кто пил с тобой – плывут вперед
и что моряк похожий на дантеса
обмолвился – он выпал из процесса –
когда ты встал и вышел из процесса
а на корме качает и клюет
пока ты не поймешь что ты один
что ты чужой на этом пароходе
где барышни еще дают в проходе
но в долг буфетчик больше не дает
пока ты не поймешь что ты один
один как свист как чайник как разведчик
который за товарищей ответчик
по всем статьям партийно-гнездовым
пока ты не поймешь что будет день
и будет ночь когда тебя не будет
и что единый проездной билет
на этот месяц – скажем на январь
или апрель
переживет тебя и станет вечным
и первый встречный он же вечный жид
у входа встретит и не убежит
и выдаст новый проездной билет
и ты поймешь что смерти в жизни нет
что смерти нет и никогда не будет
и что по этой стрит плывет процесс
но что тебе до этого процесса
но что тебе до этого матроса
когда с тобою рядом спит принцесса
веселая принцесса рядом спит
Москва, 2000
* * *
как бы выбраться живым
нам из мертвого моря
и успеть в Иерусалим
до начала до рассвета
там – за белою стеною
за кузьмой сторожевым
начинается другая
непохожая на эту
неоконченная жизнь
Иерусалим, 1998
АНГЛЕТЕР
Ирине
граждане командировочные
развешанные в коридорах
на кого вам надеяться –
карабкайтесь автономно
я и сам – из глины и электродов –
подчиняюсь то дарвину то платону
я и сам запутавшись в пуповине
соблюдаю каждый закон природы
здесь дают по субботам живую воду
с кратким хлебом надкусанным посредине
я и сам не вижу иного смысла
кроме красной кирпичной стены напротив
все уплачено но – я сижу напротив –
проверяя счета подставляя числа
здесь и ветер гуляет туда-обратно
как по питеру ходит то грипп то триппер
если сорок лет просвистел напрасно
значит надо обратно грести в египет
иностранцы и прочие оборванцы
эмигранты танцующие не в такт –
отчего все не эдак вам да не так
да и кто – вообще – пригласил вас на танцы
этот город топорщится из кармана
этот город находится вне закона
геометрии –
город где мама помыла раму –
отдыхай милый чувствуй себя как дома
в этом городе сходятся все прямые
всюду запад хотя на восток – правее:
лучше черным и бедным – чем англосаксом
и конечно женщиной – чем евреем
погоди скоро заснут дети
посиди возьмем из буфета праздник
ну и что тараканы – они бессмертны они – как ленин
он в ответе а мы – в отказе
праздник праздник из горлышка из картона –
разгулялся как будто в своей квартире
ты запомнил какой на дверях номер
он как сука кратен числу 4
а они – по нашему ни бельмеса
и похоже что из другого теста
хорошо мы не в ливии не в китае
я уже понимаю и даже читаю
не сойти мне с этого места
научился подписываться на чеках
но уже /но еще не виден на фотоснимках
кто найдет меня в этих библиотеках
где шагал и будда стоят в обнимку
кто найдет меня в этих головоломках
в этажах-этажерках дешевых буднях
не найдет никто не возьмет на полку
потому что просто искать не будут
все оставлено в силе – как перед судным днем
все побрито и вымыто – но прячется от ответа
и никто не придет к тебе братец –
ни доктор ни управдом
и никто не накроет второй газетой
товарищи планетяне ищущие контакт
кончилась пятилетка слепых котят
плодитесь и размножайтесь
пока еще нас хотят
электричество – вовсе не то
что прячется в проводах
и не то что до срока живет затаясь в розетках
электричество то
что темнеет в твоих глазах
привлекая то в горничных
то в таблетках
ты один электричество двадцать одно очко
что выходит на главную площадь цирка
тишина
ты прицелился
брызгает молочко
попадая в молочницу и пробирку
есть усилие которого в сущности нет
и его не оценят ни дилеры ни курсистки
попадаешь в я –
в яблочко –
в щель –
в типографскую гарь газет
между последним принципом
и первым мотоциклистом
попадаешь в десятку а толку нет
есть усилие но каждый раз над собой
рассветает
в магазине напротив
включили утренний свет
этажом выше спели за упокой
если сорок лет пролистать напрасно
между морем мертвым и морем красным
значит надо обратно пылить в египет
или – выпить покуда никто не видел
…оживает молочница и булочник и букварь…
пахнет сыростью детства – сбежавшей птицей
и ржавеет сетка и лопается эмаль
и под матрацем запрятаны две страницы
и это все что останется на потом
и это причины что двигают весь картон
и ты лежишь мертвый и висишь до того живой
что просто хочется встать и пойти домой
Москва – Нью-Йорк, 1985 – 1997
СТИХИ НАПИСАННЫЕ НА PAYCHECK
пятница вечер конец рабочей недели
стою в начале бродвея
можно выпить немного виски
и два дня
не говорить
по-английски
можно поехать к Гене
а можно поехать к Боре
это без разницы
как с радости или с горя
я вижу один лишь выход
из этого виража
подпрыгнуть чуть-чуть
и вылететь
с последнего этажа
Нью-Йорк, 1997
* * *
просыпаешься – временно – дырбулда
получается – только того и ждут
заморочат напичкают – кто куда
раздолбают растащат и убегут
глаз прикроешь – преследуют по пятам
глаз откроешь – они уже тут как тут
а тебе бы – временно – да поспать
а тебе б – полчасика – заморить
потянуть затяжечку пригубить
полюбить чего-нибудь
да уснуть
да уснуть как девушка да поспать
да поспать как дерево до весны
до других – доверенных новостей
до другой законченной дырбулды
а другие – временно – но не спят
а другие – временно – но живут
хорохорятся ежатся водку пьют
ковыряют свой временный огород
сеют пашут и – следовательно – пожнут
урожай если будет дородный год
а тебе все это – до дырбулды
потому что ни смысла ни кайфа нет
а без кайфа – полная дырбулда
и лежишь не двигаясь никуда
и лежишь летаешь себе во сне
онанируешь тихо себе во вред
эмигрируешь сука и предаешь
идеалы родину огород
эмигрируешь сука во цвете лет
эмигрируешь падла сбегаешь от
надеваешь шляпу меняешь вид
переходишь границы ползком и вброд
обрываешь нити своих обид
исчезаешь в паводке
и в толпе
прячешь имя свое номера и год
наконец никто тебе не звонит
наконец никто тебя не зовет
наконец-то заштопаны все долги
заколочены двери и все дела
полегли затоптанные враги
отлегли замаранные слова
аллилуйя полная дырбулда
камасутра канаверал карантин
ни изжоги ни праздника – дырбулда –
растворись в стакане как аспирин
словно в песне-где или – караганде
словно в пензе какой-то в караганде
просыпаешься – опа – караганда
но живут же люди в караганде
Нью-Йорк, 1999
ДВУХТЫСЯЧНЫЙ ГОД
ИЛИ ВЕЧЕРНЯЯ ПОВЕРКА № 2
подчиняемся римскому календарю
императоры смысла хрипят
на краю
образуем очкастый болезненный слой
тонок строй жидковат жутковат
жидоват
по линейке торчим на зарю
гимн играет
говнюк проверяет число –
сколько нас уцелело
считай – пронесло
закури – закурю
шесть утра
пронесло
жрать охота
и жить несмотря на число
жрать охота
курить
несмотря на судьбу –
скромный номер чернильный
и прыщик на лбу
эта очередь тихо подходит к концу
эта очередь тихо подходит к Отцу
кто последний кто крайний
кто средний
днем – еще ничего забываешься днем
научившись спрягать говоришь ни о чем
а молитвы – бормочешь ночами
римский папа который вообще ни при чем
пожимает плечами –
а я тут при чем
я стою – ты стоишь – мы стоим
на краю
на военном краю
Иудеи
подчиняемся варварам
календарю
подчиняемся римской идее
Нью-Йорк, октябрь 1999