Яков ХРОМЧЕНКО. «Берез весеннее вино». – Иерусалим, «СКОПУС», 1998.
Цельность и верность себе – определяющие черты человеческого и писательского характера Якова Хромченко. Не чудо ли – а чуда он ждет постоянно, – что, пройдя через войну, тюрьмы и лагеря, ему удалось сохранить почти наивную, почти детскую восприимчивость, доверие к жизни, даже романтизм, начисто исчезнувший из современной поэзии? Почти – потому, что, несмотря на органически присущие поэту свежесть взгляда, наблюдательность, влюбленность в переменчивые краски природы (отнюдь не всегда благосклонной к нему) – именно благодаря прошлым испытаниям (или вопреки им), – стало разборчивее зрение, острее переживание. Драматизм опыта не вступает в противоречие с непосредственностью чувства. Даже в лагерном цикле «Кандальный перезвон колес», открывающем книгу, с трагическими строфами соседствуют просветленные. Читаю в одном из стихотворений: «Солнце сюда не заходит летом, /Здесь и весной – зима. / Может быть, в небе на месте этом / Тоже стоит тюрьма?..» Это неожиданное допущение, это обыденное «может быть»превращает, казалось бы, незамысловатые строки в поэзию. И рядом другая весна: «За белой пеной рваных кружев / Почти прозрачна бирюза, / И солнце, прыгая по лужам, / Пускает зайчиков в глаза». Под этой беспечной картинкойне совместимая с ней дата: «Минлаг. Абезь. 1951г.».
Впрочем, точная датировка, с указанием места и даты создания того или иного стихотворения, не случайна для этой книги: в стихах явлен день и час, конкретное, всегда сочувственно зафиксированное состояние природы, конкретное живое переживание. Волнение, лишенное пафоса, спокойная естественная интонация, за которой «невыносимая легкость бытия». Не зря в стихах разного времени возникает эпитет «легкий»: «И рифмы, легкие, как пена, / Как снег с июльских тополей.» и «Созвучных строф полет предвечный / И имя легкое твое.», и «Легких слез мгновенный след». Трудная судьба – и легкое дыхание. Не в этом ли особость, лишенная претензий оригинальность поэзии Якова Хромченко?
В стихах Хромченко всепроникающая нежность, как ни устарело это слово. В книге много пейзажей, мягких, акварельных; любой уголок, любое деревце России или Израиля увидены добрым, приметливым глазом:
Весенней горлицей
воркуют провода,
Норд-ост песок несет с дороги.
Как запоздалая беда,
Пес ковыляет колченогий…
Яков Хромченко – сценарист, кинорежиссер, прозаик – в Израиле с 1973 года. Его первая тоненькая книжка стихов вобрала в себя и привязанность к не щадившей его России, и горечь расставания с ней, и готовность к новым впечатлениям, обживание непривычного ландшафта, скорее (у этого поэта) лиричного, чем сурового.
Особое и значительное место в книге занимают стихи о любви: отдельные стихотворения, циклы и венок сонетов «Август». Небольшое отступление: когда-то меня, только начинавшую предаваться рифмованному говоренью, привели к замечательному поэту Самуилу Галкину, писавшему на идише. Он попросил меня прочитать стихи о любви. Поэт считал, что только по тому, как выражает себя человек в этой теме, можно судить о его творческих перспективах. Судя по книге Якова Хромченко, он и в молодости с блеском выдержал бы этот экзамен. О любви он писал всегда – тонко, искренне, счастливо и печально. Героиня этих стихов – а она почти везде одна – написана достоверно и проникновенно, наделена интересным и трудным характером. Это история любви, высокой и сложной, с внутренним конфликтом и внутренней гармонией.
Все
рядом: и свершенья, и утери.
И можно жить, то веря, то не веря,
Все «да» и «нет» расставив по углам,
И
вдруг понять на половине слова,
Что час настал, и ты уйти готова,
Что мир угас и сердце пополам.
Но «мир» в стихах Якова Хромченко не угасает:
Как
странно: фотоаппаратом
Тебя я высветил когда-то.
А тень скорбей? Осколки лет?
Лишь
блеск и влажность акварели.
Толпятся легкие апрели…
И легких слез мгновенный след.
Не могу не сказать и о вошедших в книгу переводах из Рахели и Лии Гольдберг – вошедших весьма органично, выполненных с завидной бережностью к оригиналу, любовно и тщательно.