Елена АКСЕЛЬРОД, стихи. Михаил ЯХИЛЕВИЧ, живопись. «Стена в пустыне» – Иерусалим, «ALPHABET», 2000.
О стихах, поражающих воображение своей эмоциональной и смысловой энергетикой, на мой взгляд, надобно и говорить стихами. Увы, Господь Бог давно и бесповоротно избавил меня от искушения стать поэтом и по-дружески, как еврей еврею, посоветовал взяться, как говаривал Александр Сергеевич, за презренную прозу. Однако, к счастью, вместо меня и для меня, как и для многих поклонников и читателей поэзии, замечательные стихотворения слагают другие авторы, умеющие извлекать из великого и могучего языка неповторимую музыку.
Имя Елены Аксельрод по праву входит в этот почетный список поэтов милостью Божьей. Новый сборник ее стихов, озаглавленный « Стена в пустыне» и изданный в соавторстве с сыном – высокоодаренным художником Михаилом Яхилевичем, является тому неоспоримым свидетельством.
Как и в предыдущей книге, перед нами тот же храм, который всю свою жизнь терпеливо и честно строит Елена Аксельрод и двери которого распахнуты для всех – и для эллина и для еврея. К стихам Елены Аксельрод, искренним и сокровенным, как записи в дневнике, выросшим на воле, неприменимы такие штампованные определения, как лирический герой, или, если угодно, лирическая героиня. В них живет живой, зажатый между «стеной и тучей», человек, страдающий от повсеместного насилия над личностью, от распространяющейся нравственной недостаточности, от усиливающегося внутреннего хаоса.
О чем бы Елена Аксельрод ни писала – о делах сугубо домашних, о путях и судьбах искусства, о любви и разлуке, о двух своих родинах, – она всегда пытается отделить свет от мрака, найти для себя и для всех нас опору, оживить то и дело впадающую в кому надежду, не спасовать перед вездесущим отчаянием и одиночеством. Может быть, поэтому ее лучшие стихотворения так просветляюще печальны и так ненавязчиво мудры.
Трагедию сначала
сочинять,
Потом ее героем становиться –
Невольник слова – не на что пенять –
Нет воли продохнуть иль протрезвиться.
Ослушнику послушен
только слух
И музыкой подсказанное слово.
Что небеса? Лишь клочковатый пух,
Покуда нет словесного покрова.
Но вымысел твой
зова не простил,
Воздал за приглашенье полной мерой.
От Черной речки и
до «Англетера»,
И дальше, дальше – свист бесовских крыл.
Да, страшен свист «бесовских крыл», но ангельские крылья настоящего искусства еще долго будут нас укрывать от всех бесов и химер, кишащих за нашими окнами.