ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ
Поэтесса Рената Муха (она же – доктор филологии Рената Ткаченко), когда жила в Харькове, написала методическое пособие для учителей английского языка. Случилось так, что, попав в Киев, она встретилась с министерским чиновником и спросила у него, будет ли издана ее работа. Чиновник долго хвалил рукопись, а завершил ответ так:
– Но печатать не будем. Это не наш, не советский, английский язык.
От учителей с большим опытом преподавания русского языка в Израиле я не раз слышал:
– Израильским школьникам трудно понимать то, что читают малыши в России. Почти каждое слово нужно объяснять. Например, “унылая пора” наши дети понимают как “грустная корова”[1]1.
Из этого следовал вывод, что для обучения израильских детей русскому языку нужно писать специальные упрощенные тексты. А если обращаться к Пушкину или Чехову, Драгунскому или Маршаку, то их произведения следует адаптировать. Специально для Израиля.
Приняв этот социальный заказ, я задумал “зеркальную” книгу адаптированной русской поэзии для чтения в израильской школе. Вот, например, как будет выглядеть в этой книге загадка классика русской детской литературы.
Авторский вариант Корнея Чуковского
Шел Кондрат
В Ленинград.
А навстречу – двенадцать ребят.
У каждого – по три лукошка,
В каждом лукошке – кошка,
У каждой кошки – двенадцать котят,
У каждого котенка
В зубах по четыре мышонка.
И задумался старый Кондрат:
“Сколько мышат и котят
Ребята несут в Ленинград?”
* * *
Глупый, глупый Кондрат!
Он один и шагал в Ленинград.
А ребята с лукошками,
С мышами и кошками
Шли навстречу ему – в Кострому.
Адаптированный вариант
Шёл себе Хаим
в Ерушалаим.
Глядит:
навстречу Арон
спешит
в Рамат-а-Шарон.
А с ним – живой уголок:
две кошки,
индюк,
носорог,
сто тридцать три крокодила
(все, как один, – из Нила),
двадцать четыре верблюда
(точно не знаю, откуда),
лошадь,
индийский слон…
И всех погоняет Арон.
Вот тогда и сказал себе Хаим:
– Ну, и сколько же в Ерушалаим
провожает зверей
этот старый еврей?
Ну-ка, Хаим,
давай сосчитаем.
* * *
Ах, какой невнимательный Хаим!
Это сам он
шёл в Ерушалаим,
а живой уголок и Арон
шли навстречу –
в Рамат-а-Шарон.
* * *
Редколлегия высоко оценивает идею детской книжки на нашем израильском русском языке и выражает готовность принять участие в ее издании в Библиотеке “Иерусалимского журнала”, а также с признательностью отмечает вклад Вадима Левина в перевод израильских ивритских стихов на наш русский русский язык, публикуя при этом образцы.
ИЗ НУРИТ ЗАРХИ
Дядя Шая спешил к нам на ужин,
Но споткнулся и шлепнулся в лужу.
Не волнуйтесь, друзья, бога ради.
Мы прекрасно поели без дяди.
ИЗ ЭЛИ СЕТА
Живет на свете длинная собака –
воспитанная, добрая. Однако
такая длинная, что вроде не собака,
а собабА-бабА-бабА-бабАка.
Пользуясь случаем и любезным разрешением автора, мы предлагаем вниманию читателей две его неопубликованные, но озвученные “новые старинные шотландские баллады”[2]2.
УЗНИК И КОРОЛЕВА.
Сергею Никитину
1
Что я скажу тебе, Мария-Анна?
Что я скажу тебе, Мария-Анна?
Что я скажу тебе, Мария-Анна?
В кромешной тьме на каменном полу
шагами отмеряю дни, недели…
На ощупь кружку нахожу в углу –
солёная вода не утоляет жажды.
Что я скажу тебе, Мария-Анна,
когда меня ты призовёшь однажды?
2
Со ржавым скрипом отворилась дверь
и белый зверь в глаза мои вцепился.
Не закричу, не потеряю память.
Спасибо, добрый стражник, что, глумясь,
к моим больным глазам поднёс ты факел:
я так мечтал вблизи увидеть пламя!
Гудят шаги по гулким коридорам.
Что я скажу тебе, Мария-Анна?
3
Я так скажу тебе, Мария-Анна:
– Твоё Величество, Мария-Анна!
Не стану льстить и не открою тайну,
а повторю, что всем давно известно:
на свете нет прекрасней королевы,
и справедливей королевы нет.
Все острова, моря и океаны
давно твой суд, покорные, признали,
и молча слушают тебя владыки,
и принимают старцы твой совет.
А я – злодей, чьё место на галерах,
всего лишь на изгнанье осуждённый, –
пришёл к тебе просить, Мария-Анна,
не справедливости, а милосердья.
Что суждено услышать мне в ответ?
4
Твои глаза, моя Мария-Анна!
А стражник бьёт железной рукавицей.
Он прав: я должен преклонить колени.
Но я забыл, как преклонять колени.
Твои глаза, моя Мария-Анна!
Ты смотришь на меня, Мария-Анна,
движеньем пальца отсылаешь стражу,
и мы с тобой одни, наедине.
И только длинный-длинный между нами
Твой тронный зал. И Ты сидишь на троне –
Мария-Анна, леди, королева!
– Что ж, говори. Что ты хотел сказать мне?
Я слушаю твой голос, королева.
– Ну, говори!
Я слушаю твой голос.
– Да говори же! – восклицаешь гневно.
Что я скажу тебе, Мария-Анна?
5
– Твоё Величество, моя Мария-Анна!
На свете нет прекрасней королевы.
И справедливей нет.
И беспощадней…
А я – злодей, чьё место на галерах,
я умоляю: будь несправедлива.
О милости прошу, о милосердье:
не отправляй преступника в изгнанье –
убей меня, моя Мария-Анна.
Коснись меня своей рукой холодной. –
Не закричу, не упаду от боли.
Я сам возьму твои святые пальцы
и осторожно уложу на горле.
И перед смертью прошепчу: “Спасибо”.
Мария-Анна, будь несправедлива!
Что ты ответишь мне, Мария-Анна?
Что ты ответишь мне, Мария-Анна?
Что ты ответишь мне, Мария-Анна?
БАЛЛАДА О ТОМ, КАК ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО КОРОЛЬ ГЕОРГ IV МЕЧТАЛ ПОПАСТЬ В ЭТУ БАЛЛАДУ[3]3
Его Величество Георг
под номером четвертым
любил охоту, женщин, грог
и увлекался спортом.
Но всех сильней была в нем страсть
совсем иного сорта –
в балладу страсть мечтал попасть
король Георг Четвертый,
Чтоб барды прославляли в балладах короля.
Ой, лэлли-лилли-лалли, ой, лэ-ли-ля.
Гремят на рыцаре штаны
и прочие доспехи,
но, как на грех, весьма скромны
военные успехи,
хотя в бою, и за столом,
и выжимая гири
мечтает только об одном
король Георг-Четыре:
Чтоб барды прославляли в балладах короля.
Ой, лэлли-лилли-лалли, ой, лэ-ли-ля.
Вот созывает мудрецов
и восклицает рыцарь:
“Скажите же, в конце концов,
как славы мне добиться!
А не дадите королю
полезного совета,
я в крепость Тауэр велю
отправить вас за это,
Чтоб барды прославляли в балладах короля.
Ой, лэлли-лилли-лалли, ой, лэ-ли-ля.
Наверно, мудрым был совет,
коли Георг Четвертый
немедля снял стальной жилет
и брюки сбросил к черту!
И к Вальтер Скотту он верхом
в шотландской юбке мчится,
чтоб рядом с ним в наряде том
прилюдно прокатиться –
Чтоб барды прославляли в балладах короля.
Ой, лэлли-лилли-лалли, ой, лэ-ли-ля.
Георгов разных – ого-го! –
на свете было много,
но помнят люди одного –
четвертого Георга.
А что о нем дошло до нас?
Что знаем про него-то? –
Сопровождал он как-то раз
Поэта Вальтер Скотта! –
Чтоб барды прославляли в балладах короля.
Ой, лэлли-лилли-лалли, ой, лэ-ли-ля.
Несмотря на неосторожное утверждение автора “помнят люди одного – четвертого Георга”, люди помнят и пятого. Центральная, чтобы не сказать, центральнейшая улица Иерусалима Кинг Джордж (ДЖОРДЖ А-МЕЛЕХ) – на ней расположены и Главный Раввинат страны (вместе с Главной же синагогой) и легендарный, мифический, пресловутый Сохнут (Еврейское Агентство) – названа в честь короля Георга Пятого.
Признаемся, однако, что в то время, когда Вадим Левин переводил ненаписанную сэром Вальтером Скоттом балладу, об исторической роли монарха Британской империи в деле поддержки мирового сионизма мог не знать даже будущий главный редактор “Иерусалимского журнала”.
И потому тоже мы считаем возможным предать огласке выкраденную нами эпиталаму работы неизвестного автора, которому помогала Рената Муха.
НАДПИСЬ
Мистер Левин Вадим
мною с детства любим
как старинный английский поэт,
обладатель седин,
поедатель сардин,
англичанин, которого нет.
Мистер Левин Вадим,
здесь ты необходим
ради радости наших детей.
Из-за гор и морей
приезжай поскорей,
англичанин, который еврей.
Лысый Левин Вадим
зря сомненьем томим:
поселись в Маале-Адумим.
Не стесняйся седин –
ты не будешь один
среди Рен, а тем более Дин.
Присоединяемся к приглашению!!!
Редколлегия
-
1 На иврите пара – корова ↑
-
2 Эти баллады впервые прозвучали в телевизионном фильме “Сэр Вальтер Скотт”. Музыку к ним написал Сергей Никитин. Он же исполнил баллады вместе с Татьяной Никитиной. ↑
-
3 В пятьдесят первый день рождения сэра Вальтера Скотта король Георг Четвертый и Поэт – бок о бок, верхом, в шотландских юбках – проехали во главе праздничной кавалькады по Эдинбургу, где родился и жил великий шотландец. (Из биографии Вальтера Скотта). ↑