Надежда Краинская

когда с лиловой – белая сирень...

*   *   *

Не ворчи ты во сне,
коли рано встаю.
Дай мне сделать уютною
бедность мою.

Я в чувяках тиха,
по сусеку скребу.
Из ежиного мха
заплету ворожбу.

Затрепещет мой ёжик,
колючками – тырк!
По ступеням обложек
кувырк-раскувырк.

Я достану из книжек
берёзовых дров.
Растоплю мою печь,
разогрею мой кров.

Эта печь не видна,
ибо встроена в грудь.
Мне судьба не дана
южной неги вдохнуть.

Я возьму напрокат
лютых вьюг у зимы.
А дровишки трещат,
словно и
не взаймы.

ИЗ ВЕНКА МЕЛКОЦВЕТОВ С ЧЕТЫРЬМЯ СИРЕНЯМИ

Кто не прочёл запоем весь роман,
тот не увидел в точке небосвод.
Что это было? – Истина? Обман?
Из любопытства, на урок вперёд.

Когда с лиловой –
белая сирень,
венок надеть
приличней
набекрень.

*   *   *

Я люблю мой заштопанный мир –
ленинградских две пары перчаток,
шаль усевшую, ветхий клавир
(позабытых романсов остаток).

В упаковочной головомойке
расстилала поверх
и на дно
земляничного мыла
прослойки –
применялось от моли оно.

Только в душу свою
не вложила
ни крупинки его,
ни одной.
Моль изъела
иль так
износила?
Пустота лишь
за стенкой грудной.

НОВЫЙ ВЕК, С НОВЫМ ГОДОМ!

…В первый миг
не бери
ни аккорда, ни даже струны.
Затаи мне дыханье, –
так было в младенческих снах.
В глубине непонятной
медвежье-ленивой страны
наряжался Мороз
материнской
улыбкой в усах.

Кто на розвальнях
вёз
через яви и призрак дорог
ту, сначала девчонку,
на твой коронованный раут?
Наметает пурга
на ресницы своих недотрог
слёзы сказок
в бильоны
карат.