* * *
И путь простой, прожектора да фары,
Тебе достался, гаражи, ангары.
Не разглядеть при тусклом освещеньи,
Что он длиной в одно стихотворенье.
Стихи, похожие на план побега,
На шум погони, на огни ночлега,
На город, где ты дома и не дома,
На одуванчики аэродрома.
И ты туда выходишь, как на волю,
Не без наркоза, но почти без боли.
На привокзальную ночную площадь
Из самой светлой, из фонарной рощи.
* * *
С.
По теперешним, бывшим, по самым прекрасным местам,
Мне бы вместе с тобою пройтись по сожженным мостам,
Ни под желтой тебе не жилось, ни под красной звездой,
И нигде тебе так не спалось, как на воздухе, над плитой,
И кружит над тобой, освещая последний январь
Только хвойное дерево, вечнозеленый фонарь.
ХУДОЖНИКУ
И. Малеру
В больнице тень прозрачней льда,
Пятно лица казалось мелом,
Вот так художник иногда
Напишет белое на белом.
С балкона весь Иерусалим
И взрывы, в небесах каверны,
Коричневый, корявый дым
Выводит очертанья скверно.
Ты видишь стройку, муть белил
И кранов сломанные руки,
Глаза сегодня ослепил
Лимонный свет перед разлукой.
Есть шов на рубеже веков.
И человек поймет усопший,
Что горы – слепок облаков
И оттиск города просохший.
НОВОГОДНЕЕ
Облака в небесах – это снег прошлогодний, скелет
Осыпавшейся елки, овраги, сугробы, руины,
Облака над заливом застыли на тысячи лет,
Обнимаясь, как будто они города-побратимы.
На застолье родительском пусто. Не слышно людей,
Словно ангел витающий их тишиной поминает,
Где-то комната есть, куда много набилось гостей,
Хлещет елочный дождь, шоколадная пыль оседает.
С Новым Годом тебя! Помнишь хвою в проеме дверей,
Шар стеклянный дрожит, и ненастье
Все светила сметает с огромных лохматых ветвей,
И осколки летят, это солнце разбилось на счастье.
* * *
Снова сыплет восток
На обложки и пейсы
Разноцветный песок,
На пейзаж европейский.
Над геенной мосты
В лессировках тумана,
Мы с тобою на ты
Перешли на экране.
Здесь тупик тупиков
И кончаются рельсы,
Ты на стыке веков
Ни на что не надейся.
Мы спешили в кино
Вдоль немого вокзала,
А когда-то давно
Там когорта промчала.
Иерусалимский вокзал, 1999
БЕЙТ-ТИХО
У Анны Тихо камни, как фасоль,
Сухой пейзаж морщинистый без грима,
И в Мертвом море радужная соль,
Солончаки под следом пилигрима.
Дорожный знак укажет путь к воде,
И смысл слов родные палестины,
Что есть окно и светятся в дожде
Заросшие колючками картины.
МАРИНА
1
Мне снилось, что ветер
Мосты раскачал,
Нас море пришло
Проводить на вокзал.
Об окна вагонные
Бьётся прибой,
И море с перрона
Нам машет волной.
В стаканах дорожное
Плещет вино,
Ты понял, что попросту
Море пьяно.
С похмелья подумал:
В пути есть питье.
Не выпить бы залпом
Все море свое.
Зеленый и красный
И синий глоток,
Но море, как тормоз,
Вцепилось в песок.
2
Чудовище-море,
То горб, то провал,
Какой стеклодув
В полутьме выдувал,
Но так не бывает,
Чтоб сразу заснуть
И плакать и в трех
Океанах тонуть,
В колодце-дворе
Заливает подвал,
До Мертвого моря
Остался квартал,
Блестит, всю земную
Впитавшее соль,
Зачем ему пот
И саднящая боль.
И Красное море
Видать наяву,
Плывущие грядки,
Осоку, траву.
Но море, что выпито
На посошок,
К нему огородами
Наискосок.
3
Доплыв до Венеции,
Сразу узнал
И остров, где кладбище,
И арсенал,
Поющие трубы
Со ржавой водой,
И лодка на остров
Плывет за бедой.
Кому-то кричали:
«Вернись!» с корабля,
Затянет трясина,
Морская земля.
Не слышит, седлает
Морского коня,
Он скоро доскачет
До дна, до меня.
Но листья на запах
Могилы летят,
Железный, стальной,
Жестяной листопад.
А жить так хотелось
Везде и нигде,
И плыть, и кружить
В легендарной воде.
4
Ты доски для стройки
На дюнах искал,
Для окон на пляже
Янтарь собирал.
И звуков не слушал,
Что с разных сторон,
Но море, но море,
Малиновый звон.
Здесь небо все в трещинах,
С рваной каймой,
И море с оборванной
Бахромой.
Не умер, ты просто
Устал покрывать
Небесною рябью
Земную тетрадь.
Но все записалось
Само на волнах
В журнал корабельный,
Морской альманах.
ВЕРМАНСКИЙ ПАРК
Над парком надписи сумбурные,
Как будто вспыхивает дрожь,
Дрожит звезда литературная,
Мелькает электронный дождь.
Рекламный ветер, незабвенную
Строку цветную повторяй
И чью-то тень обыкновенную
То отстраняй, то озаряй.
ДРУГУ
Д. Б.
1
На дороге горной опять винтовой поворот,
Что там в зеркальце сзади, неважно, и клонит ко сну.
А ты выше меня на лестничный целый пролет,
Хотя старше меня всего на одну войну.
Ты опытней меня на один заплыв в водоворот,
Дому в грунтовых водах плыть написано на роду,
Город твой обледенел сильнее моего на один гололед,
Сиротливее моего на одну беду.
2
Ты счастливей меня на один легкомысленный брак
Не то с водорослями, не то с ветвями, сама не пойму,
Слышишь слабее меня на шелест, намек, один пустяк
И молчаливей стал на одну самую мертвую тишину.
Пешеход не в землю ушел, а в подземный переход,
С одной плиты надпись в домовой книге найду:
Младшая волна на старшую набегает, спотыкается лед о лед,
Горе накрывает горе, звезда звезду.
3
Ты на стройку выше меня по лесам залез,
На седьмое небо мимо антенн и мачт,
Ты смешливей меня на одну прогулку в лес,
Музыкальнее на один поминальный плач.
Но есть опасный спуск и рискованный есть забег
(Не оттуда ли ветер доносит слова присяг)
На холодный шар, что Земли тяжелей на снег,
На его полюс, где нашей планеты флаг.
4
Нету ста друзей, есть огромная тень, один враг,
Мы поедем, куда глаза глядят, ты сказал,
Стали дорожные знаки сложнее на вопросительный знак,
Стало давки больше еще на один вокзал.
Путешествия стали длинней на один межпланетный полет,
Хочешь, выйди в открытый космос, во сне летай,
Там толпа многочисленней и гуще на целый народ,
А казалось, попали в еще один Китай.
* * *
И перепутав дождь и паутину,
Стихает ветер, в темноте кружит
На белых звездах желтый снег хамсина,
Сюда уже никто не позвонит.
И не узнает, что такое кров
И небо на столбах прожекторов.
ГОРОД
Утром город варево, броженье,
Лужи, крыши в пузырьках, кипенье.
Месиво и суп, толпа из башен,
На грязи и слякоти заквашен.
Кажется, что зелень, мачты, трубы
Кружат в этом разноцветном супе.
Ты в нем тоже выстиран, проварен,
Повар-прачка, город весь распарен.
Весь заштопан и по швам распорот,
На живую нитку сметан город,
На живую нитку сметан лихо
Город домработница-портниха.
Проволокой облака кромсая,
Рвется его выкройка косая.
Тыщи труб искрятся надо мною.
Тлеет его курево ночное.
Ты вкусил, ты понял, что такое
Соль земли с похлебкой городскою!
Город закипал, котел бездонный,
Поднимался к небу чад кухонный.
Тель-Авив