«Ибо отходит человек в вечный дом свой…» (Еккл. 12:5). Тут нечего сказать, и нет резона жаловаться, тем более, когда жизнь была долгой и многие мечты сбылись. Первая и главная – «взойти к Иерусалиму».
Долг остающегося перед ушедшим – вспомнить его добрым словом, напомнить другим остающимся о лучшем из его жизни. Нет ни малейшего сомнения, что Авраама Белова вспоминают многие и на постылом севере, и в Иерусалиме, многие и по многим поводам-причинам. Мои несколько строк – скромная веточка в этот невидимый венок воспоминаний.
В 50-е и 60-е годы я интересовался проблемами теории и критики художественного перевода и даже был членом редколлегии сборника «Мастерство перевода», выходившего в Москве. Незабвенный Ефим Григорьевич Эткинд, «отвечавший» за Ленинград, среди других рукописей, привез статью «А. Шлионский – переводчик «Евгения Онегина», подписанную «А. Белов». Статья увидела свет в ближайшем выпуске сборника в 1965 году.
По моему глубочайшему убеждению, сложившемуся тогда же и не изменившемуся с тех пор, это доподлинный шедевр своего рода, который вполне заслуживает быть перепечатанным сегодня в Израиле. Показать и доказать достоинства перевода на язык, которого среди будущих читателей заведомо не знает никто, – это высший пилотаж критики перевода. Бывшие советские евреи, а ныне русскоязычные израильтяне могли бы прочитать и оценить этот труд с двух точек зрения одновременно – и прежней, сугубо российской, и новой, нынешней, вживе сопричастной ивриту.
Есть у Белова в этой статье и положения, относящиеся к базовым принципам художественного перевода вообще. Вот для примера:
«С большим художественным тактом А. Шлионский психологически сблизил героев бессмертного романа с израильским читателем. Онегин, Татьяна, Ленский, Ольга, оставаясь до мозга костей русскими, благодаря некоторым особенностям перевода стали близки людям совсем иной культуры, иных представлений, иного жизненного опыта. Как это постигнуто? Очень умелым, неназойливым вплетением в ткань романа традиционных для читателя перевода (в силу своего национального колорита) образов, оборотов речи, ходячих выражений».
Мне кажется, этот принцип применяется, более или менее инстинктивно, подавляющим большинством из нас, переводчиков, но никто не сформулировал его так четко и бесстрашно, как Авраам Белов, зихроно ли-вроха.