Елена Косоновская

ТРИ СУДЬБЫ

Нет в Израиле издателя, который время от времени не мечтал бы уйти в дворники, – уж очень работа нервная. Тем не менее, никто добровольно не уходит. И всё по простой причине: нигде не встретишь так много интересных людей, как в издательстве.

Среди прекрасных людей (и прекрасных литераторов!), с которыми мне за время издательской деятельности довелось встретиться, трое стоят особняком. Три великих судьбы. Жизнь пытала их всеми способами: морила голодом в блокадном Ленинграде, сажала в тюрьмы, кидала фашистские гранаты – но, слава Богу, тщетно. Все трое живы и здоровы по сей день (до ста двадцати им всем!).

Первый из этих писателей – Авраам Белов. Нет в Израиле литератора, который не произносил бы это имя с большим уважением. И нет среди моих ровесников, приобщавшихся к книгам в 50-е – 60-е годы, людей, не читавших книги о стране Большого Хапи, джунглях Амазонки, тайнах глиняных книг. На их обложках стояла подпись «А. Белов», и мы не знали, что «А.» – это Авраам, а «Белов» – псевдоним писателя Элинсона. И каково же было мое изумление, когда я узнала, что писатель – до сих пор в строю, что живет в Иерусалиме и даже на одной улице со мной и что готова к изданию его новая книга – «Рыцари иврита в бывшем Советском Союзе».

Первое впечатление от знакомства с рукописью – ошеломление: рядом со мной (я уж не говорю, что в одно время со мной!) жили та-ки-е люди… Трагически погибший великий (да-да!) поэт Хаим Ленский, через тюрьмы и каторги пронесший верность языку наших предков, ивриту. Безвременно скончавшийся прекрасный переводчик Борис Гапонов, которого отпустили в Израиль, когда уже было ясно, что дни его сочтены… Гениальный комментатор ТАНАХа Меир Канторович, сумевший в казахской глуши, в отсутствие первоисточника, по памяти, создать непревзойденную книгу комментариев к Экклезиасту и Притчам Соломоновым… И десятки других людей, справедливо названных автором «рыцарями иврита».

Только об одном рыцаре ни слова не сказано в книге. О ее авторе.

Авраам-Иеошуа Белов-Элинсон. Необычайно скромный, никогда не требующий ничего для себя – и умеющий во весь голос высказать свое мнение, когда надо помочь другим, всегда готовый к работе, несмотря на свои восемьдесят восемь, безупречно вежливый и изумительно эрудированный человек – и литератор, обладающий безукоризненным стилем, полный новых замыслов и планов реализации давних своих идей… Таков он, старейшина литературного цеха нашей страны, Авраам Белов.

Помню, как обрадовался Авраам, когда я принесла ему отрывок из другой книги, посвященный одному из его героев – Хьёгу-Плоткину!

…А написана была эта книга вовсе не профессиональным литератором. Ее автор – замечательная женщина, одна из тех, на ком держится Израиль: Шошана Фишер. И написала она только о том, что пережила сама, пережила до того, как приехала в страну. Называется книга символично: «Всюду жизнь». И рассказывает она о жизни именно в «местах не столь отдаленных», так что ассоциация с картиной Ярошенко, имеющей то же название, отнюдь не случайна.

…Молоденькая студенточка Роза (Шошана) в страшные годы войны выживает в тяжелейших условиях только благодаря тому, что надеется реализовать лелеемую с детства мечту: попасть в Палестину, на свою родину. И – увы! – именно эта мечта, неосторожно высказанная вслух, закрывает за ней на долгие годы дверь тюремной камеры. Тюрьма, суд «тройки», лагерь, известие о гибели почти всей семьи, ссылка в Туруханск, рождение в таких условиях ее единственного сына Натана, которого спустя несколько лет попытаются у матери отобрать – казалось бы, совсем не те события, о которых можно рассказывать с юмором, с доброй улыбкой. Как это удается Шошане – загадка. Скажу честно: этот налет «шутливости» делает ее рассказ не только еще более достоверным, но и еще более страшным. И вызывает не только боль, но и огромное уважение к этой женщине, научившейся жить душа в душу с сотнями других ссыльных, не потерявшей в невероятно трудных условиях ни доброты, ни женственности, ни желания учиться и обучать других. Ничто не смогло лишить Шошану оптимизма, жизнелюбия, огромного желания видеть всех, кто в поле ее зрения, счастливыми и благополучными.

Уже после репатриации Шошана, как она сама говорит, «перенянчила на своих руках три волны алии». Об этой женщине рассказывают легенды: что существует-де «фонд Шошаны» – она одолжила человеку деньги на покупку машины (своей у нее сроду не было!) и велела не отдавать долг, а передать эту сумму следующему нуждающемуся, и до сих пор эти деньги переходят от одного к другому; что Шошана пригрозила Леви Эшколю снять его с поста, если он немедленно не займется устройством репатриантов… Это все – уже за пределами книги, написанной сочным, вкусным языком, книги, пронизанной светом и верой в добро.

Верить в добро бывает легко тому, кто видел в жизни много добра. А как может верить в него человек, встретившийся лицом к лицу с собственной смертью? Последнее, что отчетливо видел в своей жизни двадцатилетний лейтенантик Рувим (Рувен) Евилевич, – это летящая в него фашистская граната с длинной деревянной ручкой. А дальше – тьма и никаких звуков, кроме контузионного свиста в ушах. В госпитале врачи, с великим трудом докричавшись до раненого, объяснили ему, что он никогда не будет четко видеть и хорошо слышать, что если удастся восстановить ему «микрозрение», то есть возможность различать свет и контуры предметов, и капельку слуха в одном ухе, это будет чудом. Что должен делать человек, получивший такое известие? Казалось бы, предаваться отчаянию. А Рувен… начинает сочинять сатирические стихи про немецкого генерала фон Пушке, укушенного русской Жучкой. Многие годы испытаний не сломили его: он возглавляет юношеское патриотическое движение, занимается розыском погибших земляков. И – пишет книги. Последняя из книг – «Хохмография, или Кацманавт на орбите» – написана им уже в Израиле, куда автор репатриировался с женой, сыном и дочерью. Если бы я точно не знала, ни за что бы не поверила, что книга написана пожилым и очень больным человеком, – настолько она полна молодого оптимизма и здорового юмора. Евилевич подхватывает эстафету Л. Соловьева (все помнят его книгу «Веселый мудрец», созданную по анекдотам о Ходже Насреддине) и пишет историю жизни простого еврея, Мендл-Берла Кацмана, состоящую из ряда знакомых нам – и не знакомых ранее – анекдотов.

Со дня возвращения с фронта до дня прибытия в Израиль во главе целой команды евреев-оптимистов на корабле «Святая надежда» – жизнь Мендла-Берла перед нами. И ситуации, в которые он попадает (постановка фильма об очереди за козлом, забодавшим чью-то тещу, пикировки с живой и здоровой собственной тещей, написавшей письмо самому Сталину, желание сменить фамилию на «Кацманавт», поездка в Одессу за тамошними байками) – жизненны, узнаваемы, достаточно типичны. Не раз и не два возникает желание воскликнуть: «И со мной было то же самое!», рассказать свой анекдот – и вернуться к мендл-берловым «хохмам экстракласса». Сочный, ароматный, истинно еврейский дух, жизнелюбие и стремление к добру – основа этой отличной книги.

Спасибо тебе, еврейская судьба, швырявшая меня вместе с соплеменниками семибалльными штормами и выплеснувшая нас на светлый иерусалимский берег, за счастье познакомиться с замечательными творениями и их прекрасными авторами!