Редакция сердечно поздравляет любимого поэта,
нашего постоянного автора Сару Погреб со славным юбилеем.
Многая лета! Многая стихи!
* * *
Я
в двух мирах, пока жива.
Сейчас и здесь – и в раннем детстве.
Оттуда все моё наследство:
Деревья… Лужи… Синева.
Мала. И нет еще подруг.
Мой папа умер. Мама где-то.
Благословляю речку Буг,
Текла в еврейской части света.
Дед Мойша так меня жалел,
И гладил, и в глаза смотрел,
А талес был телесно-бел,
И вижу, как горели свечи.
Без пенья не было ни дня.
Ивриту он учил меня!
А я забыла. Хвастать нечем…
Но смутно шелестит в крови:
Жизнь на тебя имела виды.
О эти пригоршни любви,
Чтоб меньше ранили обиды.
Слиянность
тучи и дождя…
Ребячий смех – и тишь ночная…
Не знаю – и никто не знает –
Как все оставить, уходя.
* * *
В
парк уже не дойду, но достался мне маленький сад.
Бог его уронил, славно выбрав из прочих наград.
Тут деревья, кусты. Роза бледная радует взгляд.
Слышишь? «Чик! Чик-чирик!» – клёво птичкам клевать виноград!
А
в горшке, в уголке, синий-синий разросся цветок.
Это твой, посмотри: как тельняшка. Как синее море.
Ты не так далеко, я во сне придвигаюсь чуток.
Две родные души на бездонном просторе.
* * *
Стеклянная дверь – нараспашку.
И смотрятся ветки в стекляшку.
Соцветья, как неба просветы,
Того же небесного цвета.
А
там – ни домов, ни домишек.
Простора прекрасный излишек!
И сколько достанет мне взгляда –
Холмы, точно мамонтов стадо.
Ох,
после былой круговерти,
Для жизни земля…
И
для смерти.
* * *
«Шарав!»[1] – как будто про снаряд.
Как горизонт уныл и тесен.
Все сто холмов, за рядом ряд,
Хамсин вплотную занавесил.
И
с годовщиной он совпал!
Мои глаза на мокром месте.
Умру, но мы не будем вместе –
Поверить в это Бог не дал.
[1] Шарав (иврит) – очень сильная жара.