* * *
Не родилась бы ты, доченька, красивой –
Может, век бы не слыхала злого слова.
Сотни девок деревенских голосило,
Прародительниц твоих русоголовых.
Сотни лет текла солёная водица,
Ни покорной не минуя, ни упрямой,
Чтобы мне счастливой девочкой родиться,
А потом однажды стать счастливой мамой.
Всё мне празднично. И дождик мне – не слякоть.
Только личико безбровое подкрашу…
Не тебе ли, моё дитятко, отплакать
За беспечную счастливую мамашу?
* * *
Я посадила розочки в саду.
Я их кормлю, пою и одеваю,
И радуюсь посильному труду,
И гусениц зелёных убиваю.А если бы я гусениц любила,
Я б ни одной тогда не погубила:
Я поливала б гусениц водой,
А розочки считала бы едой…Становишься похожей на дебила,
Как только ты кого-то полюбила.
АПРЕЛЬ
Прекрасные мои лужи
С огрызками и с бумажками,
Где я внутри и снаружи
Иду себе вверх тормашками,Где моют берёзы голые
Пресветлой небесной кровью
И крошечную мою голову,
И ноги мои слоновьи.Где небо – вплотную к раю.
Но мне нельзя оступиться:
Я чётко иду по краю,
По самой-самой границе.
* * *
Я больше никогда
Тебя не потревожу,
Я больше никогда
Тебя не обожгу –
Ни зрение, ни слух,
Ни волосы, ни кожу.
Я больше не хочу.
Я больше не смогу.
Пускай для всех весна
Гремит большой рекою
И сносит города
Безумная вода.
Для твоего тепла,
Для твоего покоя –
Я больше никогда,
Я больше никогда.
И будет честен мир,
С души снимая стружку,
И время перетрёт
Невидимую нить.
Но тень моя живёт
В углу твоей подушки,
И это я пока
Не в силах изменить.
* * *
Аборигены местных прерий, одуванчики!
Неубыванчики мои, неубиванчики,
Мои соседи и враги-непониманчики,
Конечно, я сильнее каждого из вас.
Ах, мне б сидеть на фильдеперсовом диванчике,
Ах, мне бы ягодку покачивать в стаканчике…
Но вот я – клоун в придорожном балаганчике
Под хохот ваших золотых и юных глаз.
Вот приземлилась ваша братия небесная,
И вот грустит моя петрушка бестелесная,
Ведь это я здесь понаехала, неместная, –
Качать права, где испокон жила трава.
И всё же сердце бесхозяйственное мается:
Вокруг война за витамины занимается,
А у меня на вас рука не поднимается.
Но я не сетую, поскольку жизнь права.
Сказать по правде, я воительница – та ещё.
И наших грядок ежегодное ристалище
И процветающе, и снова улетающе –
Мои старания вам даже не видны.
Но как же сделать, чтобы все мы стали близкими?
Вас подружить с моими бледными редисками,
И чтобы грядки плодоносили сосисками,
И никогда бы больше не было войны?
О пацифисты, о беспечные болванчики,
Цыплячий пух, телячья нежность – одуванчики!
Незабыванчики мои, неуныванчики,
Вот вы летите, и я тоже так хочу.
И пусть на свете я всех дел не переделаю,
И пусть хозяйкою останусь неумелою…
Но вот однажды я из рыжей стану белою.
И пустотелою.
И полечу!
* * *
Весь день я свой дом стерегу-сторожу,
Магическим кругом свой мир обвожу:
Детишек, кастрюли, собаку.
И солнце, пусть даже за тучей оно,
Стоит в карауле со мной заодно
И сопротивляется мраку.
А ночью кончается сила моя.
И призрак бессмысленности бытия,
В душе поселяющий стужу,
Безумный, выходит наружу.
Стары его тексты, и замысел прост.
Но я, пограничник, бросаю свой пост,
Своё драгоценное царство,
Купившись на это коварство.
И снова машу деревянным мечом,
И мнимые стены толкаю плечом,
Спасая эпохи и страны
И честно болят мои раны.
А там, где я так неизбывно нужна,
Мудра и нелепа, строга и нежна, –
У стен беззащитного рая
Бессонный будильник в чалме и в усах
До первого света стоит на часах
И утром победу играет.
Мой домик стоит на одном колесе.
Там дрыхнут мои ненаглядные все,
Сопя и вздыхая из мрака, –
Детишки, кастрюли, собака…
* * *
Где шуткости переродились в колкости,
Овечкости перерастают в волкости.
И, чтоб не рвать на голове косичкости,
Невольно обучаешься лисичкости.
* * *
За деревьями – срубы, срубы,
Над деревнями – трубы, трубы,
Всхлипы, шорохи, голоса.
Выдыхают дымы деревни:
Это души живых деревьев
Улетают на небеса.
Это тени больших растений –
Без упреков и сожалений,
Без обиды на белый свет…
Только шёпоты, только трепет,
Только детский беспечный лепет,
Только тающий в небе след.
Наши нравы просты и грубы,
И тепло вылетает в трубы,
И непросто платить добром.
За огнём, за щепотью света,
За надеждой дожить до лета –
Это я иду с топором.
А навстречу кивают кроны:
Это ясени, это клёны –
Дружелюбный земной народ.
И пред ликом его зелёным
Буду жадно я бить поклоны,
Рукавом утирая пот.
Падай, падай в мои объятья!
Мы обнимемся, словно братья,
Я смогу тебе отслужить.
В каждом выдохе, в каждом слове,
В каждой капле древесной крови
Воспевая свободу жить.
Бродят в жилах лесные соки,
И гудит этот мир высокий,
Поднимаясь живой стеной:
Эти прутики, эти детки,
Эти почки на всякой ветке –
У моих детей за спиной.
За деревьями – срубы, срубы,
Над деревнями – трубы, трубы,
Всхлипы, шорохи, голоса…
* * *
Дело к утру. Это время моё:
В эти часы ты не гладишь её.
В нежные-нежные эти часы
Слюнка сбегает тебе на усы.
Время прозрачное, дело к утру,
Где-то луна дребезжит на ветру.
Я с тобой воздухом общим дышу.
Собственно, большего я не прошу.
* * *
Куплю себе новые туфельки или сапожки
И в новых сапожках и туфельках в мир побегу.
И ножкам скажу нелюбимым: любимые ножки,
Вот видите – сделала вам почти всё, что могу.
И сверху мне видно, как я хорошо поступила.
А видно бы не было, если б я шляпку купила.
* * *
Мальчик мой, давай поиграем в мир!
Линию фронта сотрём с твоего дивана.
Мальчик мой, давай мы закатим пир
Верным твоим солдатикам оловянным!
Всё так невинно в детской твоей игре:
Просто не видно капелек на ковре.
Мальчик мой, давай разорим буфет,
Горы сластей ухлопаем на леченье.
Станут бинтами фантики от конфет,
Станут лекарством яблоки и печенье –
Всем, кто печален, и всем, кто устал в бою.
Пересчитай – а все ли ещё в строю?
Мальчик мой, смотри на своих бойцов,
Самых своих свирепых и самых робких.
Как же им страшно друг другу стрелять в лицо,
Если они – братва из одной коробки…
Мы их учили: упавшему помоги.
Как им понять, что завтра они – враги?
Спи, малыш. В окне не спят фонари.
Пусть тебе снятся сны, где герой не плачет.
Боги войны поладили до зари.
Капельки олова тускло во тьме маячат…
Всё мне мерещатся в дальних домах огни:
Там оловянные вдовы живут одни.
* * *
Что же мне делать? Я родом из той страны
Где нет границ, ни той, ни другой стороны
Где хоть и бедны, но вроде бы – все равны,
И нет врагов, и, Господи, нет войны.
Но кто-то проводит линию наугад,
И если ты тут, ты – брат, если там – ты гад,
И тут будет рай, а там, по соседству, – ад,
И если ты даже «брат», ты не будешь рад.
Но я – из страны, где все мы ещё – родня,
И эта граница проходит через меня.
А тот, кто имеет в мире немало лиц,
Отыщет других чернил для других границ,
Для новых клейм, для росчерка «виноват»,
Чтоб если для виду – рай, то по сути – ад.
Да-да, я знаю, продумано всё хитро.
Но может ли в теле ребро укусить ребро?
И глаз на соседний глаз посмотреть в прицел –
Сдавайся, мол, или смывайся, покуда цел?
О, в венах моих – коктейль из семи кровей,
И память мою, и верность – поди развей,
Любови мои, и дружбы, и боль мою,
По сути – ведь я из этого состою.
Да, я – человек из той, из моей страны,
Где нет между правой и левой рукой войны,
Где мы на себя похожи при свете дня,
И эта граница зачёркивает меня.