Давид Адесман

переложения из книги Иова

1

Роскошествовал, что греха таить.
О, молодости чаша золотая!
Пил из нее, из рук не выпуская,
И знать не знал, что волен осушить.
Когда же пустотой отозвалась,
И в пальцы дрожь постыдная проникла,
Слеза, что путешествовать отвыкла
С младенчества, украдкой пролилась.
И вспомнил я другие времена,
Моих друзей приветственные жесты,
Поклоны равных и лицо невесты,
Прекрасное, как ранняя весна.
Стол ожидал на площади меня.
Вершитель судеб, я не знал сомнений.
Раскаянье не смело встать с коленей,
И щелкала впустую западня.
Ногами был безногому, слепцу –
Глазами, пролагавшими дорогу.
Мой палец путь указывал к острогу
Сословия любого подлецу.
Оправданный мне руки целовал.
И издали с детьми вдова молилась
На мой балкон, и сердце веселилось
От их благодарений и похвал.
И знатные не смели возразить,
И только рты рукою прикрывали,
И с видом одобрения кивали,
И тайный светоч продолжал светить.
Высокий, над моею головой
Он подтверждал, что праведность в почете,
И что, неукротимая в полете,
Моя стрела направлена Тобой.
А ныне – кто ее перехватил,
Кто погасил спасительный светильник?
Я не злодей, не вор и не насильник.
Я никого, Ты знаешь, не убил.
За что же Ты мою терзаешь плоть
Страшнейшей, может статься, из болезней?
Я стал ночного ветра бесполезней…
Пошли мне смерть, безжалостный Господь!
Питомцы отвернулись от меня.
Обласканные сделались врагами.
В пустыне, изнуряемый лучами,
Влекусь я с плачем, жребий свой кляня.
Мне ложе – камень, горный корень дрока –
Мне хлеб, в разломах прячущийся скал.
Со мной, несчастным, дружбу свел шакал.
Рыдаем вместе, глядя издалека
С горбов песчаных на огни жилищ.
Убей меня, качаемого ветром,
Стрелой повергни, будь не в меру щедрым,
Молю Тебя, растерзан, жалок, нищ.

2

И что есть мудрость, знает только Бог.
Дорогу к ней один и ищет разум.
О, человек, шагнувший за порог,
Ты землю зря просверливаешь глазом.
Там нет ее, как нет во льдах огня,
Как солнца нет в глубинах Преисподней.
Свои следы от взоров схороня,
Живет она чем доле, тем свободней.
Напрасно, набирая высоту,
Добычу тщится высмотреть стервятник.
Ударившись конем о пустоту,
Обратно поворачивает всадник.
Пустыни царь, теряет силы лев,
Едва к ее приблизится пределам.
Цветами пламенеющий посев
Его дрожать всем заставляет телом.
Находит самородки без труда.
Медь и железо плавит в недрах горных.
И разумеет речь ее звезда
В разрывах туч грохочущих и черных.
Терзаемые нищенством цари
Пред ней свои подвалы отпирают.
И дивный блеск под сводами блуждает.
За голову схватившийся стратег
Зовет ее в шатре пробитом шатком.
И замышляют узники побег,
С ней словом перебрасываясь кратким.
Под стражу легкокрылую не взять.
Не замарать напраслиной злодейской.
Изобличать, клеймить, торжествовать
Сама выходит в мантии судейской.
Зла не твори и злобных сторонись.
Ум утруждай работой беспрестанной.
А где живет, не спрашивай, дождись
Когда нагрянет гостьей долгожданной.

3

Красив Твой зверинец, Господь,
Красив, живописен и ярок.
Вопросом себя озаботь,
Кому предназначил подарок.
Себе – но тогда почему
На птицу кидается птица,
И к логову своему
С добычей торопится львица.
Кричат воронята в гнезде –
И вороны мечутся в небе.
Ты слышишь их плач о еде,
О вечной и алчной потребе.
Досыта птенцов накормив,
Зайчонка нарек сиротою.
За грифом спускается гриф
На поле вчерашнего боя.
Свидетельствуют тела,
Сколь были противники люты.
С дымами костров до светла
Уходят утраты и смуты.
И аист, пустыней в кольцо
По праву владычицы взятый,
В песок зарывает яйцо,
Родитель дураковатый.
Теперь остается гадать:
Раздавит его, не раздавит.
И ждать, с нетерпением ждать,
Когда свои крылья расправит.
И всадник со смуглым лицом,
Овеянный белой тряпицей,
Смешон со своим жеребцом
Под этой гарцующей птицей.
Твои несказанны дары.
Сведенный с ладони широкой,
Глядит на пастушьи костры
Шакал на скале одинокий.

4

В тростниках, творенье божье,
Бегемот, как монолит.
Вулканическою дрожью
Пробегает аппетит.
Пересек поток, как лужу,
Ужас суши и морей.
Вырывается наружу
Дым и пламя из ноздрей.
Блеск зубов двойного ряда
Погасить какой петле.
Пригибает, если надо
Ниже голову к земле.
Опрокинуть великана
На бегу да на ходу –
Что поймать Левиафана
На рыбацкую уду.
Или есть такой отважный,
Что шагнет наперерез?
Рев чудовища протяжный
Вмиг достанет до небес.
О, конец того невесел,
Кто исчезнет под пятой.
Мощь и тулова и чресл
Соразмерна с красотой.
В день творения на остов
И железо шло, и медь.
На воде плавучий остров,
Если в бурю поглядеть.
Туч горящую солому
Сносит с берега реки.
И над ним, ушедшим в дрему,
Цепенеют тростники.

5

Что битве быть, бывалый конь
Своею каждой жилкой чует.
Ее пророческий огонь
Первоначально в нем бушует.
И оттого себя взнуздать
Дает с охотой превеликой.
Так горячиться и дрожать
Случалось ли на воле дикой.
Не знаешь в толчее людской,
Какой за это кровью платят.
А вдруг костлявою рукой
Смерть и тебя за горло схватит.
Но, неразумный, только ржешь
В убранстве, золотом расшитом,
И в нетерпенье землю бьешь
Тяжелокованным копытом.

6

Ищу я с Богом примиренья,
Не разумеющий Его.
Нашел в душе моей сомненье –
И наказует естество.
Когда ночами месяц ясный
Плывет в сиянье, как в челне,
Мой взор тоскующий и страстный
Ответа ищет в вышине.
Не я ли следую законам
Твоим, Господь, Учитель мой.
И видит мир меня склоненным
К Тебе и телом и душой.
В моих признаньях нет притворства,
Как нет презренья к бедняку,
Что проявляет на веку
Терпенья столько и упорства
В единоборстве с нищетой.
Я помогал ему зимой.
Я простирал к упавшим руку.
Я открывал бездомным дверь.
За что же шлешь за мукой муку
И множишь счет моих потерь?
Да превзойди я всех грехами,
Со сборищ шумных, с площадей,
Покрывши голову руками,
Я убегал бы от людей.
В лицо жене своей и чадам,
Кобель, не смел бы я взглянуть.
Но никого не видишь рядом
Из обнажить готовых грудь.

7

Не от земли родится злоба.
Куда без признаков вины,
Не скажешь ли, глядящий в оба,
Достойные уведены.
Твоей искавшие защиты,
Что, если все до одного
Они давным-давно убиты,
Молитва, имя – всё мертво.
Ты не препятствовал расправе.
Осуществлявшие её
Твердят о почестях и славе,
Ведя привольное житьё.
Их уличить – признаться миру,
Что пролил праведную кровь.
В Твоих руках прозреть секиру –
В Твою уверовать любовь.

И путь от плахи к изголовью
Проходят в блеске лезвия
Одной забрызганные кровью
Палач, и жертва, и судья.